я сдох от голода посреди болот и труп мой пошел на корм аллигаторам? – простонал дедушка.
Бабушка выпрямилась во весь рост, который был не столь уж велик – всего пять футов четыре дюйма. Но она так гордо вскинула голову, что казалось, в ней никак не меньше шести футов. Подняв руку, она наставила на дедушку указующий перст. Он испуганно попятился.
– Джек Лэндри, ты давно уже мертвец, пища стервятников, – провозгласила бабушка тоном епископа, обличающего еретика. – Возвращайся в свою могилу и оставь нас в покое.
– Да, а ты зато добрая христианка! – кричал дедушка, опасливо отступая все дальше. – Воплощение любви и милосердия. Знай, Кэтрин, ты ничуть не лучше меня! Ничуть не лучше!
С этими словами дедушка повернулся и припустил наутек. Когда его поглотила ночная тьма, бабушка еще пару минут стояла у перил, вперившись взглядом в сумрак, потом опустилась в кресло.
– Бабушка, я могла бы одолжить ему деньги, которые получила за картины, – осмелилась я подать голос.
В ответ она яростно затрясла головой:
– И думать об этом не смей, Руби! Эти деньги пригодятся тебе самой. К тому же он их все равно пропьет.
Это ж надо додуматься… – пробормотала она чуть погодя, обращаясь скорее к себе самой, чем ко мне. – Прийти сюда и потребовать денег… Да, у этого человека не осталось ни капли совести…
Бабушка долго вздыхала, покачиваясь в кресле. Наконец она задремала. Я смотрела на нее и думала: какие жестокие вещи проделывает с людьми жизнь! Два человека, которые некогда были полны любви, не выносили разлуки, целовались и шептали друг другу нежности, ныне, словно два дворовых кота в ночи, шипят и выпускают когти друг на друга.
Стычка с дедушкой Джеком привела бабушку в полное изнеможение. Она была настолько обессилена, что смогла добраться до кровати только с моей помощью. Когда она уснула, я еще долго сидела у ее постели. На щеках бабушки рдели багровые пятна, лоб был усеян бисеринками пота. Грудь поднималась и опускалась так тяжело, что я боялась, сердце ее не выдержит подобных усилий и разорвется.
В ту ночь я плохо спала, опасаясь, что утром не застану бабушку Кэтрин в живых. Но к счастью, сон подействовал на нее благотворно. Утром меня разбудил звук ее шагов. Она спешила в кухню, чтобы приготовить завтрак и приступить к новому трудовому дню за ткацким станком.
Пока что покупателей не было, но мы продолжали ткать одеяла и полотенца в расчете на новый туристический сезон. К тому же бабушка обменивала полотенца на пальмовые листья, из которых мы мастерили шляпы и веера. Иногда она варила побольше гумбо и меняла на дубовый луб, из которого мы плели корзинки. Порой нам нечего было предложить в обмен на материалы для наших поделок, и тогда бабушка залезала в свой таинственный сундук и извлекала какую-нибудь ценную вещь, некогда полученную от благодарного пациента в дар за избавление от болезни или злых духов.
В этот трудный период произошел еще один случай, благодаря которому бабушка воспрянула телом и духом. Как-то раз почтальон доставил
