со своими фильмами. Сейчас одну из них и поставили в «видак», устав дожидаться виновника торжества.
Грачёв пожалел, что не отправился вместе с Озирским и Петренко. Женские слёзы его всегда только злили, особенно если баба была пьяной. Лилия знала об этом и старалась при муже не распускаться. К тому же, Всеволод не верил, что такой потаскухе может быть стыдно, застань её за этим делом хоть сам генерал.
Уверенный, что Минц с Масленниковой, едва он уйдёт к гостям, тут же запрутся и лягут прямо в ванну доканчивать начатое, Грачёв оставил их. Он решил пока побыть на кухне, но и там, как оказалось, тоже ворковала парочка. Всеволод остановился и прислушался, пытаясь сообразить, чего ждать от этих гостей.
Рита Апостолова мыла посуду. Юрка Даль, племянник Минца, перекинув через плечо полотенце, вытирал тарелки и бокалы своими неловкими с виду руками. Даль, как и Петренко, был левшой, и оттого казался неумехой. Но, тем не менее, он сумел найти подход к сироте, и Рита уже смеялась. Горы грязных и чистых тарелок высились на столе, как Пизанские башни. Под сильной струёй воды позвякивали вилки и ножи.
– Да не может быть, что ты в меня сразу влюбился! Чушь всё это. Мужики женщин вообще не любят. Им только переспать надо, чтобы хвастаться потом. Они в такое играют, понимаешь? У кого больше фишек наберётся…
– Может, кто-то играет, но не я, – серьёзно заявил Даль. – Мне бы на Нельку, подружку, сил наскрести, и то ладно. Она пилит всё время за фригидность…
– За что? – не поняла наивная девочка.
– За холодность, – объяснил Юрка.
– Значит, у тебя любовница есть? Тогда зачем ты мне тут очки втираешь? Успокаиваешь, что ли? Меня все успокаивают, но только от этого ещё больше реветь хочется.
– Ритка, ты только одно знай… Я, конечно, ненадолго на Нельке женюсь, чтобы её семья успокоилась. Но жить с ней, думаю, не смогу. Она моей половинкой никогда не станет.
– А я? – удивилась Рита.
– Ты уже стала. Мы оба – Близнецы, нашедшие друг друга. Так что жди меня, а тем временем тебе исполнится восемнадцать. Я хоть с виду и шебутной, но слово держать умею.
Юрка свёл глаза на переносице, как Жан-Поль Бельмондо в фильме «Чудовище».
– Ты женишься, держа в уме развод? – Рита мыла одну тарелку уже десять минут. – А если дети у вас родятся?
– Детей к себе заберём. Из Нельки нормальной матери не получится. Будет ещё хуже, чем моя Сонька.
– Какая Сонька? – Рита наконец-то взяла другую тарелку, а первую передала Юрию.
– Я свою мать так называю – по имени.
– Как у тебя всё просто! – вздохнула Рита. Ей хотелось одновременно и смеяться, и плакать. – А про маму плохо не говори. Знаешь, как страшно её потерять? Я теперь каждую свою грубость так отчётливо вспоминаю и каюсь…
– Мать матери рознь, – заявил Юрий и нахмурился. – У тебя – одни чувства. А у меня, может, совсем другие. Да и к чему усложнять? Это вон у дяди Саши всё больно закручено. Ищет
