никого на тебя ловить. Для наших учеников психологи – это одновременно и родители, и воспитатели, и сторожа, следящие за их психическим и физическим здоровьем. Каждый ученик в трёхлетнем возрасте получает своего психолога-наставника, который потом ведёт своего подопечного всю жизнь, кем бы тот ни стал, хотя бы даже президентом или премьер-министром. Наши выпускники после школы поступают в самые престижные вузы, и со временем занимают довольно высокие должности. Среди них есть дипломаты, журналисты, министры, военачальники, а теперь даже олигархи. На первый взгляд это очень успешные и самостоятельные люди, но все они до конца жизни остаются сотрудниками госбезопасности, готовыми к выполнению самых нестандартных задач. Эдакие стойкие оловянные солдатики на службе у Родины. Но у некоторых солдатиков иногда всё же появляется желание выйти из-под контроля и начать собственную войну или отправиться в самостоятельный поход. Чтобы этого не происходило, и существуют личные психологи. Они следят за психоэмоциональным состоянием своих подопечных и заменяют им и семью, и духовника, и психоаналитика. А все результаты своих профилактических бесед и контрольных тестов заносят в личное дело. И если подопечный вдруг всё-таки выйдет из-под контроля и уйдёт в побег, то психолог, знающий все его привычки и склонности, должен помочь мне в поимке беглеца…
– И куда же они бегут?
– При социализме бежали очень редко и в основном на Запад. Но никто не переходил к иностранным спецслужбам. Все хотели дышать воздухом свободы и почему-то думали, что со своими способностями непременно станут успешными бизнесменами и миллионерами. А теперь уходят кто куда. Даже в религию. Год назад один очень крупный милицейский чин в приливе раскаяния сбежал на Тибет – познавать смысл жизни. Три месяца искали…
– И что вы делаете с беглецами, когда их находите? – предчувствуя самый худший вариант, с нескрываемым волнением спросил Ивлев.
– Устраняем, иногда прямо при задержании, – предельно откровенно подтвердил его предположения Воронцов.– Не под трибунал же их отдавать. Тем более что официально они сами уже куда-то исчезли.
– Но это жестоко… и незаконно.
– А что делать? Наши беглецы не какие-нибудь шестёрки типа Сноудена. Они слишком много знают. А как известно, в многом знании – много печали.
– И ты хочешь, чтобы я тебе в этом помогал? Неее, я на такое не подписываюсь, – не очень решительно отказался Ивлев.
– Теперь отказываться поздно, – иронично напел Воронцов перифраз из Розенбаума, давая понять, что дискуссия окончена.– Теперь ты тоже слишком много знаешь…
– Я беру дополнительную минуту на размышления, – пародируя «Что? Где? Когда?», в свою очередь пошутил Лёня.
– Время пошло, – насмешливо согласился Воронцов
