понимаете, куда вы идете, без документов, без денег, без вещей?
– Так для всех будет лучше.
– Что лучше, о чем вы?
– Так будет лучше.
– Что лучше? О чем вы говорите?
– Я мешаю вам, живу у вас, не знаю, кто я и кто мои родные.
– История, которая случилась с вами конечно удивительна, но вы нам не мешаете. Нужно время, чтобы разыскать ваших родных. Я отписал городовому и всем своим знакомым, вот увидите, мы обязательно все узнаем.
Девушка понимала его слова, она их слышала, но, как быть, не знала. Почувствовав ее замешательство, Тимофей Васильевич осторожно спросил:
– Что заставило вас именно сегодня уйти?
– Ничего, – опустив глаза ответила она.
– Точно ничего не произошло? Я ведь вижу, Анна, что-то вызвало ваш сегодняшний побег.
– Я не убегала.
– Тогда как можно объяснить ваше поведение? Что произошло?
– Ничего.
– Опять ничего. Вас кто – то обидел?
– Нет.
– Кто-то что-то сказал в ваш адрес? Анастасия Серафимовна точно не могла.
– Нет, нет. Анастасия Серафимовна совсем ни при чем.
– Тогда кто? Кто при чем?
Анна не решалась ответить.
Кто? – повторил свой вопрос Тимофей Васильевич.
Не услышав ответа, он как будто догадался, в чем дело.
– Боже мой, Анна. Вы слушаете сплетни дворовых баб, неужели вы серьезно к ним относитесь?
Анна отвернулась, заметив уроненный платок, подняла его.
– Вот что, дорогая, моя ошибка в том, что я не довел до вас информацию о поисках ваших родных. Но обещаю вам сообщать все полученные сведения, в свою очередь обещайте мне больше не сбегать.
Развернув девушку к себе лицом, Тимофей Васильевич твердо повторил:
– Обещайте.
Анна молчала.
– Обещайте, – настаивал Летлинский.
Девушка продолжала молчать. Он тряхнул ее за плечи и снова потребовал: «Обещайте.»
– Обещаю, – еле слышно ответила Анна.
Но он услышал ответ и широко ей улыбнулся.
– Но вот и славненько, а теперь едемте домой.
Посадив девушку на коня, он с легкостью на него запрыгнул и отправился спокойным шагом в обратный путь.
Слегка прижимая одной рукой девушку, он посматривал на неё с высоты своего роста.
Ее необыкновенно белая кожа, волнистые волосы, рот, напоминающий плод зрелого граната, ласкали его взор. В ее облике, несмотря на скромность, было что-то притягивающее и чувственное.
Он сам не заметил, как пришпорил жеребца, сердце его учащенно забилось, он потянул за поводья, невольно крепче обняв девушку. Та попыталась уклониться, но только откинулась ему на грудь, и, смутившись, затаила дыхание. В голове его мелькали мысли одна безумнее другой. Вот он, этот момент, о котором
