девушку. Вы ни в чем не будете нуждаться.
– Да, пожалуй так лучше, – еле выговорила Анна.
– Мои распоряжения уже выполнены, комнаты для вас приготовлены.
С этими словами хозяйка покинула комнату. Анна с трудом поднялась со стула, щеки ее горели огнем от стыда. Если раньше она утешала себя отсутствием информации о происходящих событиях между ею и барином, то сейчас стало очевидно, что Анастасия Серафимовна знает всё.
В этот момент в комнате появилась молоденькая девушка.
– Как вас зовут? – поинтересовалась Анна.
– Мария, – застенчиво ответила та.
– Помогите мне, Мария, перенести вещи. Их немного, мы быстро все соберем.
Девушка слегка кивнула.
Анна стала собирать вещи, но у нее дрожали руки. Она подняла, упавший платок, положила его на кровать. Ведь это не ее платок, хозяйка передала. Взяла кофточку, положила обратно на стул, подержала гребенку, вернула её на прежнее место. Она не представляла, что можно взять, растерялась, и только Марья ловко собирала вещи, как будто заранее знала, какие из них можно взять.
Вещей действительно собралось немного. Мария выбежала из комнаты и тут же привела Степана. Они прихватили все котомки и втроем отправились в гостевой домик.
Сердце у Анастасии Серафимовны в этот момент разрывалось на тысячи маленьких осколков, ей очень тяжело было это скрывать, но она собрала всю свою гордость и величие и взглядом не выдала себя.
Фаечка, заметив изменения и решительность прежней барыни, только порадовалась и с улыбкой побежала ставить самовар.
Анастасия Серафимовна, увидев процессию, шедшую к гостевому домику, отвернулась от окна, но вздохнула с облегчением всей грудью. Вера Алексеевна, незаметно сидящая в кресле, мысленно поддерживала племянницу, но сказать что-либо в этот момент не решалась.
Вечером за ужином Тимофей Васильевич осторожно поинтересовался отсутствием Анны и получил лаконичный ответ:
– Анна пожелала переехать в домик для гостей. Отныне кушать она будет только там.
– Ну, в домик, так в домик, – тут же сдался барин.
Вера Алексеевна молча взглянула на племянницу и осталась довольна ее решением. «Нечего за одним столом с ними сидеть девке нахальной». Мысль свою она после ужина дважды выскажет: впервые тем же вечером Федору Кирилловичу, а на следующий день самой Анастасии Серафимовне. Только тогда племянница поймет, что тетка тоже все видит и давно догадалась в чем дело.
Вечером того же дня она придет к Вере Алексеевне в комнату и впервые разрыдается от всей души.
Вера Алексеевна, гладя ее по голове, словно маленькую девочку, будет только приговаривать: «Ты поплачь, поплачь», – сама украдкой смахивая слезы.
– Ты, Настенька, все правильно сделала сегодня, все правильно.
– Но как он мог, как он
