все это, и она, пожалуй, освоила. Но это не спасало от смертельной скуки, одолевшей ее жестоко и безжалостно. Пожалуй, можно было заняться чем-нибудь, с ее знаниями английского и французского была возможность что-нибудь придумать, но не хотелось ничего, у нее не было ни желаний, ни потребности. Было только одно желание: чтобы боль почаще отпускала ее и мгновения эйфории длились подольше. Она надеялась, а что ее состояние не заметно внешне, во всяком случае очень старалась никак его не а показывать, а если становилось совсем невмоготу, то ссылалась на нездоровье. Но Егор был слишком занят и, как думала Наденька, ничего не замечал. Сейчас, стоя перед зеркалом, она почувствовала, что тоска отпускает ее и, возможно, приближается вполне сносный период, а может быть, даже начнется эйфория, которой хватит на все свадебные действия. Она отвернулась от зеркала и пошла к двери, с радостью ощущая, что боль уходит из груди и становится легко, совсем легко, как после вздоха. И это ощущение все росло и росло.
Когда они с Егором вышли из православной церкви, где все же решили венчаться, потому что здесь никто и не мыслил, что можно без этого обойтись, Егор был так достойно-серьезен, а Наденька так сияла, что им простили отчужденность и малую общительность, которую многие принимали за, ничем не обоснованную, спесь.
Впрочем, он изобретатель, и, говорят, очень талантливый, а такие люди вообще со странностями, а она, возможно, трудно сходится с людьми, да они и приехали недавно. Говорили еще, что их отъезд был связан с опасностью, вроде бы они спасались от кого-то, видимо, она пережила потрясение, а на вид эта Наденька совсем девочка. Так что свадебные поздравления звучали тепло и искренне.
Солнце пригревало по-весеннему, и все были рады поводу повеселиться. В маленьком ресторанчике, где состоялся свадебный ужин, быстро воцарилась непринужденная атмосфера. Тосты сменяли друг друга, и гости, как водится, постепенно забывали о поводе для веселья, впрочем, периодически кто-то настойчиво кричал «горько», и жених с невестой послушно поднимались со своих мест и целовались. В очередной раз, садясь на место, Егор сказал:
– Жаль, что мама не видит.
– Да, – односложно ответила Наденька.
Собственно, в значительной степени ради родителей – его и ее – устраивалась свадьба и покупалось свадебное платье, ради них бегал по маленькому залу оператор с кинокамерой.
Мануила Бейлиса тоже пригласили на свадьбу, теперь он сидел среди гостей и не мог нарадоваться самому себе, он действительно великолепный делец, делец от бога. Он вспомнил, как Наденька пришла к нему в гостиницу, и как он долго не мог понять ее, и как терпеливо она ему все втолковывала. И как, наконец, до него дошло, что, заключая договор на покупку изобретения с фирмой «Анонс», он покупает пустышку, поскольку в самих чертежах не отражено все, что делает реализацию изобретения возможным.
Он тогда быстро принял решение и в кратчайший
