подобные выходки. Или же ему было плевать, лишь бы супруга достойно представляла Семью на «фуршетах» – я не вникал. Во всяком случае, в этой борьбе его поддерживала многочисленная родня, тогда как Лика была детдомовкой. Впрочем, ее злости хватало на всех знакомых – исключая почему-то меня да, может, еще одного-двух.
– Ты всегда принимаешь гостей в таком виде? – спросила Лика, оглядывая меня с интересом, и прибавила небрежно: – Чего не звонил?
Что тут скажешь? А ничего!
– Нельзя нарушать традиции, – все ж ответил. – Я привык, что звонишь ты.
Ну, объяснение не хуже других. И Лику оно, видно, устроило.
В этот момент по центру столика распахнулось люк и снизу поднялась платформа с установленными на ней темными бутылками, двумя пузатенькими бокалами, новой коробкой трюфелей и хрустальной вазой, полной миндаля вперемежку с фундуком. Вот так Инесса доставляет мне кормежку, когда я не расположен никого видеть.
– Ого, – радостно воскликнула Лика, – гуляем!
Но разливать вино благоразумно предоставила мне.
– Ну, – спросил я, когда уже открывал коробку, – что наш муж?
– Объелся груш, – отрезала она. – Не хочу о нем.
– А о сыне?
– Подрастает, паршивец. Все больше напоминает папашу. Уже и он за мною следит!..
– За тобой, пожалуй, уследишь… Ты с какого бала сбежала, Золушка? И на какой тыкве прикатила? Как тебя, болезную, крысы-то не загрызли! Без охраны, без денег… И не надоест искушать судьбу?
– А я водиле сунула перстенек, – пробурчала Лика в зажатый меж ладоней бокал. – Он и рад до усрачки.
Гостья хихикнула.
– А тронуть меня… Разве ж они не знают, кто у меня муженек? Это ты смелый: не выгоняешь.
Небольшими, но частыми глоточками Лика расправилась со своей порцией за секунды. Дамам вино, мужикам конфеты – как и положено.
– Как раз смелый не тронет, – возразил я, подливая в опустевший фужер. – Вот трус расплачивается за свой страх полной мерой.
– Какой ты умный! – фыркнула женщина, снова принимаясь за вино. – А почему не богатый?
Ну да, она-то сравнивает не с Лазером. На таком фоне я и вправду блекну.
– потому что ленивый, – ответил я. – мне и под пальмой комфортно.
И второй бокал она уже приговорила. «Э! – сказали мы с Петром Ивановичем». А малышка, часом, не алкоголичка? Это ж какие темпы!
– А куда девались волосы? – спросила Лика, дотянувшись до моей груди. – Это был паричок, да?
Вообще не люблю, когда меня касаются посторонние, – но и тут у нас давние традиции. Уж так сложилось.
– Я их вывел, – ответил, наливая опять. – Сейчас это просто.
– По всему телу? – ужаснулась Лика.
– Ниже бровей.
– Господи,
