Поэтому питание у нас, мол, усиленное. Много перловки (сильно переваренной), макароны тоже были странными напоминали клейстер – густая желтая и липкая масса. Вполне пригодная для приклеивания обоев. Чай и кофе были поразительны – вкус не сравним ни с чем. Это были опилки из грузинских лесов, сильно перемешанных со старыми, мелко порубленными портянками. Видно, они предавали чаю такой омерзительный вкус, да и на сахаре тоже экономили. Но мы привыкли. Через неделю еда почудилась нам очень вкусной, и о ней больше упоминать не будем. Добавим, что не будучи очень толстым я похудел в учебке на 12кг, а к концу службы на этой пайке я набрал 8. Дни в учебке начинались монотонно, с подъёма: «Рота, подъём!». По спичке. Как хорошо, что я похудел – теперь я вскакивал в свою робу с разбега. Все бежали на зарядку «через туалет» как сумасшедшие, выскакивали на «свежае паветра» и начинали бегать по плацу или вокруг гаражей 3,5 или 6км, как вздумается сержанту Семаку. После этого бежали на перекладину. Чтобы не ждать своей очереди, все те, кто не на снарядах, отжимались от бревна или асфальта до ста раз, а иногда и больше. Потом начинался рукоход – длинные, до 60метров, брусья. До сих пор удивляюсь: как я мог проходить их туда и обратно? После зарядки бежали в казарму и застилали кровати, выравнивая их по натянутой верёвке, причем даже полосы на одеялах.
После завтрака начиналась муштра, строевая подготовка. Мы в любую погоду ходили по нарисованным квадратам под барабан на плацу до изнеможения. Строевую ненавидели все. Перед ней нужно было ещё нашить белый подворотничок-кусочек белой ткани под шею. «Внешний вид к осмотру!».
Один час в день проходили занятия по политической подготовке. Под долгую нудную болтовню курсанты дремали на своих пронумерованных табуретках. Иногда раздавался под «звук тишины» резкий удар по полу. Это кто-то «замученный» засыпал на табуретке и падал на пол. Провинившегося жестоко наказывали тут же, на месте двумя нарядами вне очереди. По существу, двумя бессонными ночами подряд на тумбочке. Потом расскажу подробнее. Наказывали за малейший проступок: за поворот головы, забывчивость, за пуговицу не застёгнутую, за плохо подшитый воротничок, за задержку в столовой, но особенно за возражение или неповиновение начальству. Постепенно все привыкли к этим мелочам. Было совсем не обидно, ведь в учебке мы все были одинаковы, все с одного призыва.
Затем снова физическая подготовка на снарядах. Хуже всего было на полосе препятствий – не все могли смаху перелетать через забор в три метра высотой или перепрыгивать с бревна на бревно на высоте два с половиной метра. Все боялись упасть.
Часть 2
Рота
Нас ещё раз побрили налысо и привели в часть, где нас ожидал прапорщик по кличке «Мул» – весьма пожилой для армии грузный мужчина, который снова поменял нам порядком износившуюся одежду и сильно стоптанные сапоги
