безумие. Копаться в себе, искать веские аргументы, чтобы оправдать свой поступок?
Да разве в этом дело? Не оправдываться надо, а жалеть, и не ее – Настю, а себя надо жалеть за совершенное им. За сожженные мосты, за невозможность вернуть прошлое… увы, это не сон. Ах, если бы это не было реальностью?
Вот нет тебя, остались на
прощание Лишь боль щемящая на
левой стороне, И дней
однообразных ожидание,
И страх ночей в кошмарном полусне…
Поначалу все складывалось прекрасно. Очаровательная, маленькая, хрупкая. Значительно моложе его. Влюбленная, счастливая, веселая… Десятилетняя красавица дочка, искренне к нему привязанная, ласковая и нежная, как мать, быстро и с удовольствием сменившая обращение «дядя Герман» на простое и желаемое им «папа». Дом не очень богатый, но все необходимое в нем присутствовало: быт не сжирал любовь. Герман зарабатывал не очень много, но достаточно, чтобы порадовать обновами или развлечениями и жену и дочь. Питались вкусно, жена оказалась прекрасным кулинаром. Словом, счастливое семейство, да и только. Ему Герман отдался полностью, без остатка и, кажется, забыл о Насте напрочь. Во всяком случае, внешне все так и выглядело. Правда, иной раз оговаривался, называя новую жену именем прежней.
Аннушка реагировала, конечно, довольно болезненно, но списывала в конце концов на привычку: нелегко отвыкнуть после двадцати пяти лет жизни с той…
«Не уверена, Герман, будешь ли ты читать это послание к тебе. Оно уже из прошлого. Не однажды прочитанное мною вслух, но не услышанное тобой, находившимся в состоянии опьяняющей экзальтации. Но очень надеюсь, что ты все-таки прочтешь. Более чем уверена, что ты меня возненавидишь за высказанное мною. Надеюсь достучаться до твоего разума и сердца.
Я отпускаю тебя с открытой душой, с добротой и любовью, без обид и ненависти, так как никогда не считала себя лучше других женщин. И сегодняшняя ситуация – тому подтверждение. За девять месяцев тебя полюбили так, как я не смогла за двадцать пять лет. Ты нашел то духовное родство, которого не было во мне. Ты нашел ту мудрость, которой я не обладала. Хотя Конфуций и говорил: “Искать мудрость вне себя – величайшая глупость”, но, очевидно, у тебя есть в этом потребность. Ты нашел то, к чему стремился в своем новом плаванье. Дай тебе бог пристать к новому берегу и не разбиться. Ты нашел то, к чему стремился в своем новом полете. Мягкого тебе приземления».
Размолвки с Анной начались неожиданно. Они казались ему случайными, преходящими: новые люди, необходимо понять друг друга, притереться. Требуется время. А пока – шероховатости в отношениях неизбежны. Анна по-своему объясняла это его увлечением пивом, хотя пил он мало, крепче пива не пил ничего, да и то употреблял не в больших количествах. Но она твердила, что после пива у него меняется характер, что он становится злым, мнительным… Тогда он перестал пить и пиво. Но это не помогло. Ссоры периодически повторялись. И Герман вдруг обнаружил,
