и ушла. Ее не было несколько дней, которые показались мне вечностью. Солнце померкло, погода испортилась, все вокруг потускнело. Я понял, что не смогу жить без Ванессы, что готов согласиться на все ее условия. На все.
Она пришла на рассвете и, остановившись в дверном проеме, прошептала:
– Я выйду за вас замуж, Ален.
Мы вместе тридцать пять лет. Счастливых, фантастических лет…
Ален замолчал, чуть отстранился от Катрин и вздохнул:
– Ваше появление здесь, на этой крыше, перевернуло все вверх дном… Призраки вновь стали бродить по тайной лестнице в поисках золотых ларцов и пузырьков с ядом. Старинные зеркала помутнели, а голос бабушки Антуанетты стал слышнее.
Он поднялся, отошел к полудвери и, изменившимся до неузнаваемости голосом, прошептал:
– «Не прощает мир жестокий славы
Той великой славы,
О которой донна Фама
Так восторженно трубит».
А ведь эта донна Фама не простая вовсе дама.
Это римская богиня сплетен, лжи и клеветы.
– Мы заблудились в суматошной жизни, – сказал он своим обычным голосом. – И вы, Катрин, правильно делаете, что бежите из Парижа в свой маленький Сен-Поль, в удивительный Сен-Поль. Вспоминайте о нас с Ванессой. Позвольте мне на прощание дать вам один совет, который дал Гейне белой мышке: «Пусть не прельщает вас суетный свет. Счастья и прока от этого нет. Пускай лучше будут босыми ножки, чем спрашивать красные туфли у кошки!»
Катрин поднялась, шагнула к Алену, прижалась к его груди и прошептала:
– Спасибо. Я буду безумно скучать по нашим таинственным ночным беседам. Вы удивительный человек, Ален Жермен.
– Я самый обыкновенный человек, – улыбнулся он, мысленно добавив: – Который с трудом справляется с вожделением…
– Самый обычный, удивительный человек, с которым я с удовольствием буду дружить, если он позволит, – отстранившись, сказала Катрин.
– Он позволяет, – галантно поклонившись, проговорил Ален. Он поцеловал ее руку и шагнул за порог полудвери. Катрин прижалась к ней спиной и прошептала:
– Благодарю вас, Ален, за все, все, все…
– Благодарю вас, Катрин, – прошептал он, проведя рукой по двери. – Уезжайте скорее, прошу вас…
Она не слышала его слов. Потайная дверь не пропускала звуки наружу.
Катрин посмотрела на помутневшее зеркало и увидела даму в пышном наряде времен Людовика. Дама строго взглянула на Катрин, прикрыла губы веером, погрозила пальцем и исчезла. Катрин тряхнула головой, набросила на зеркало пестрый шелковый платок, схватила свой чемодан и побежала вниз по лестнице.
Она не стала вызывать такси, решив пройтись по сонным улицам Парижа и поразмышлять обо всем, что произошло.
– Позвольте вам помочь, мадмуазель, – раздался рядом мужской голос. Катрин
