скелет из шкафа Венедикта Горбунова». Эта мысль не принесла облегчения.
– Доступ к центрам миграции, – продолжила она.
– А иначе? – нервно усмехнулся он.
– Что «иначе»? – не поняла собеседница.
– Чем шантажировать будешь?
– Ты сам отдашь все. – Голос прозвучал неожиданно мягко и напевно. – Ты же не желаешь разделить участь Беты? У меня больше прав на его наследство, чем у кого бы то ни было! Без меня ты ТУДА не пробьешься. – Она легко встала и вышла, оставив за собой горьковато-сладкий аромат духов. От него, а может, от чего иного, у молодого человека нестерпимо разболелась голова.
Озадаченный разговором Эдуард возвратился в зал. Как раз закончились бои на кинжалах и шпагах, покрытие сменили, арену обнесли тонкой сеткой. Сейчас внутри, точно два журавля, летали два мастера кунг-фу. Публика скучала в ожидании главных поединков мечников и противостояния бойцов в экзоскелетах.
Как выкинуть из головы разговор с незнакомкой? Незнакомкой ли? Несколькими зрителями левее не сводил глаз с арены очень влиятельный человек, владелец половины игровых площадок в русскоязычной макросети. Озарение пришло столь неожиданно, что Эдуард был готов хоть сейчас бежать разбираться. С ним беседовала дочь того господина! Как ее там звали? Алина! Отец даже рассматривал девицу в качестве выгодной партии для старшего сына, но Мишка тогда как раз встретил Вику и слушать о девице ничего не пожелал. И правильно поступил, теперь эта мерзавка вздумала шантажировать!
Смолин-младший с трудом дождался окончания действа, вышел вслед за семьей. Ехали врозь – каждый на своем автомобиле. Ночь мягко обнимала берега реки, кружила расцвеченные золотом листья. Сегодня по случаю боев вокруг цеха затеплились фонари. Машины отъезжали одна за другой, возбужденный народ переговаривался, шумел. Еще долго не утихомирятся, будут чествовать победителей, пока врачи бинтуют и зашивают раны побежденных. Эдуард сомневался, что все из них доживут до утра.
Бой на настоящем оружии – модная забава сезона. В прошлом году были в фаворе собачьи и петушиные по единки. Что запросят зрители в следующий раз, не предскажет самый именитый астролог. Скучающая публика жаждет зрелищ.
Мигающая звездочка привлекла взгляд Эдуарда.
– Джамал, давай помедленней, – попросил он, подаваясь вперед.
Когда-то рядом был вокзал, но рельсы разобрали, здание в эпоху строительства Вавилона снесли, а мост остался. Мост самоубийц. Сейчас на нем, перебравшись через перила, стояла девичья фигурка и махала фонарем. Кому махала – ясно, ему. Плащ распахнулся, светлое платье трепалось на ветру. Куда она полезла, дуреха?
Миг, фигурка отпустила перила и рухнула прямо под колеса. Джамал вжал тормоз. Позади возмущенно засигналили машины. Эдуард выбрался из авто, но отец опередил его, склонился над девушкой.
– Мертва.
Он снял с лица бархатную маску. Позади выругался Миша. Загомонили подошедшие зрители. А Эдуард
