связи, захватить БелВторой урок сводится к тому, что единство государства вполне может быть надежно обеспечено и при различных формах государственного устройстваый дом, они дали им возможность беспрепятственно вернуться в Москву, осесть в Белом доме, созвать сессию Верховного Совета РСФСР, выступить с обращением к народу. Не были перекрыты и средства массовой информации. Собчаку дали возможность вернуться в Ленинград и там сыграть роль героя толпы. Словом, все было сделано настолько топорно, в духе комсомольско-молодежной стройки, что поневоле задаешься вопросом: а был ли это заговор вообще?
Особо следует сказать об Анатолии Ивановиче Лукьянове, который, несомненно, является самой крупной политической фигурой из тех, кто томится сейчас в «Матросской тишине». Он поистине оказался между Сциллой и Харибдой. С одной стороны, сорокалетние тесные контакты с Горбачевым, хотя бы они и не переросли в дружбу, несомненная приверженность начатому Горбачевым делу перестройки, каждодневные (по достоинству еще никем не оцененные) усилия превратить парламент в профессиональный. С другой – происходящий на глазах развал Союза, нарастание сепаратистских тенденций и межнациональных конфликтов, распад хозяйственных связей, обнищание людей, падение международного авторитета страны, война законов и парад суверенитетов – все это Анатолий Иванович наблюдал, разумеется, не мог этому сочувствовать и мучительно искал выход из кризиса. Добавьте к этому нерешительность Президента, его непоследовательность и пассивность, и вы поймете весь трагизм положения Анатолия Ивановича. К тому же он постоянно подвергался травле и в средствах массовой информации, и со стороны наиболее радикальных депутатов, в первую очередь Собчака, многие из которых (да простят мне непарламентское выражение) просто-напросто бесились с жиру и сами не знали, чего они хотят. Вследствие амбициозности и вопиющей юридической неграмотности многих депутатов Анатолию Ивановичу приходилось терпеливо разъяснять им самые элементарные вещи, которые профессионалам понятны с полуслова. Вот в каких условиях ему приходилось работать. Ясно, что это была работа на износ, и Анатолий Иванович с честью нес свою нелегкую ношу. Будучи государствоведом самого высокого класса, Анатолий Иванович не мог не понимать, что подготовленный к подписанию проект Союзного договора несет на себе печать компромисса и может стать впоследствии яблоком раздора. Эти опасения Анатолий Иванович и высказал в своем заявлении, и я почти целиком с ним согласен.
Анатолий Иванович, несомненно, понимал, что в сложившейся в стране экстремальной ситуации без чрезвычайных мер не обойтись, но, будучи юристом до мозга костей, считал, что эти меры должны быть строго легитимными. В этом, как мне кажется, трагизм и двойственность его положения по возвращении в Москву с 18 на 19 августа. С одной стороны, документы ГКЧП появились в обрамлении документов, подписанных Лукьяновым (заявление о проекте Союзного договора и постановление о созыве
