в прошлый раз мы с тобой мило поговорили, когда на мне была смирительная рубашка. Не беспокойся, теперь со мной все хорошо: я принимаю таблетки, поэтому не стану набрасываться на тебя. – Бабушка не оценила моего искрометного юмора, поэтому я добавила более серьезным тоном: – Со мной все хорошо. Правда.
– Я в этом не так уверена, – сказала она безапелляционным тоном, и спорить с ней было теперь бесполезно. Гертруда выглядела в свои шестьдесят девять лет просто прекрасно – ни единого седого волоска, дорогая укладка, вздернутые брови и нетерпящий возражений взгляд. Но, ко всему прочему, у бабули были некоторые странности: она не любила девушек, ходящих в штанах, не любила, когда девушка остается с парнем наедине, и не любила, когда все «слишком скучно». Этой леди нужна была драма, для того чтобы чувствовать вкус жизни, и обычно она чувствовала его через меня с близнецами. А теперь, – через меня и Зака.
– Со мной все хорошо, – повторила я, стремительно покидая кухню через арочный проход. Я хотела сбежать в свою комнату и спрятаться под оделяло, но бабушка шла за мной:
– Расскажи мне что ты чувствуешь, иначе заставлю вечером идти со мной на ужин к миссис Родригез, а она жуткая старуха. Так и норовит женить своего внука-пройдоху.
Я резко остановилась и обернулась. Губы бабули задрожали, еле удерживая усмешку, а брови взлетели еще сильнее. Я пораженчески вздохнула:
– Признаться, я ждала, когда ты скажешь нечто подобное.
Она, как бы между прочим, подмигнула:
– Это была тяжелая артиллерия в общении с моей взрослой внучкой.
Я кивнула:
– Я еду в магазин за покупками, как ты и просила. Никаких ужинов у миссис Родригез и свадеб.
И никаких разговоров.
– Я так и думала, – с притворным сожалением вздохнула бабушка, скрещивая руки на груди. На Гертруде было длинное шерстяное платье и темно-серый кардиган, которые делали ее фигуру стройной и вытянутой. – Придется, наверное, занять тебя какими-нибудь делами, чтобы тебе не было скучно, пока я буду на ужине.
Да уж.
Я совершила непродолжительный поход в магазин, пока Зак пытался починить в сарае дерево-дробилку, а когда вернулась домой, обнаружила на столике в прихожей записку от бабушки:
«Я у миссис Родригез. Вернусь домой поздно, потому что эта старуха повадилась играть в «скраббл». Пусть Закари приготовит ужин, я в последнее время готовлю паршивее чем обычно».
Я прочла записку и засунула ее в карман.
И внешностью, и привычками бабуля очень напоминала тетю Энн, а мне так хотелось увидеть в ней что-то мамино, например, когда мама смеялась, всегда смешно морщила нос, а еще у нее аллергия на молочные продукты. Мы с папой тоже притворялись что не любим молоко, чтобы она не беспокоилась, что ее может раздуть, словно шарик.
Воспоминания выбили меня из колеи, поэтому я заставила себя отключиться. Вышла во двор, и, проваливаясь по лодыжки в снег и кутаясь в куртку,
