будет он лосниться, словно боров».
Тогда стоявший рядом Ланселот
Воскликнул: «Сенешаль, вы узнаете
Собак-ищеек и других собак,
Вы знаете коней. Но человека —
Да, человека! – вы узнать не в силах!
Густые брови, волосы, как шелк,
И тонкий нос прямой, и эти руки
Прекрасные – в них тайну вижу я!
Не знаю, из дворца ли он пришел
Иль из овчарни, только я уверен,
Что мальчик благороден. Обращайтесь
С ним милостиво, а иначе он
Когда-нибудь придет и осрамит
Вас за такую скорую оценку!»
А Кей ему: «Какая еще тайна?
Вы думаете, отравить способен
Он королевскую еду? Ну нет!
Он говорил настолько глупо… Тайна!
Будь благороден он, то попросил бы
Доспехи и коня. Да, вы сказали,
Что он прекрасен. Ну так, может быть,
Дать ему имя: «Сэр Прекраснорукий»?
Вы лучше, Ланселот, глядите, как бы
Вас не сгубила ваша красота.
А малого оставьте! Мне он отдан!»
Так Гарет ради предстоящей славы
Надел вериги кухонного рабства,
Ел вместе с поварятами за дверью
И спать ложился с челядью чумазой.
И был всегда с ним вежлив Ланселот.
Но с самого начала невзлюбил
Его сэр Кей и потому старался
Давать ему работу тяжелей,
Чем многим слугам – заставлял его
Ворочать вертелы, колоть дрова
И без конца таскать на кухню воду.
Но Гарет, воле Короля послушный,
Любое дело, данное ему,
Легко и с благородством исполнял.
Порой рабы вели при нем беседы,
И радовался Гарет, если кто-то
Превознося любовь, что Короля
Связала с Ланселотом, говорил
О том, как дважды Ланселота спас
В бою Король, а Короля однажды
Спас Ланселот, поскольку на турнирах
Он первым был, в то время как Артур
Был самым сильным на полях сражений.
И радовался Гарет, если кто-то
Рассказывал про лесника, который
За темными морями, за долами,
На склоне Каэр-Эрайри высоком
Нашел дитя нагое, что с годами
Великим Королем Артуром стало,
О коем прорицатель[79] так сказал:
«Он держит путь на остров Авалон,
Где, исцелясь, вовеки не умрет».
Но если грязен был рассказ раба,
Тотчас же Гарет принимался петь
Или свистеть, как жаворонок в небе,
И делал это он столь громко, что
Сначала насмехались все над ним,
А
