достижений, признанных деятелей искусства и культуры не должна превращаться в демонстрацию мнимого превосходства «золотой молодежи» над людьми труда, в том числе интеллигенции – особенно учителями и врачами, – рабочими и крестьянами.
Интересно, что в китайской и северо-корейской традиции (обычное право) уголовные правонарушения – следствие слабости человека, его неспособности сопротивляться искушениям – алкоголизму, чревоугодию, прелюбодеянию и другим, в связи с чем при аресте очередного высокопоставленного чиновника внимание общества обращается на неподобающий успешному представителю элиты аморальный образ жизни, что в сознании общества становится первопричиной гражданской (а зачастую и физической) казни.
В связи с вышесказанным возникает необходимость управления социальной фрустрацией. Это требует постоянных усилий. Чтобы с помощью общественных механизмов снижать уровень социального запроса на репрессию. Ведь степень ее применения – индикатор социального неблагополучия, особенно в тяжелые периоды революций и войн.
В этой связи интересен междисциплинарный подход к анализу писем с фронта обычных солдат в период Первой мировой войны, проведенному историками А. Б. Асташовым и П. А. Симмонсом20 с позиции концепции «наивного письма». Внимательный анализ посланий простых людей с фронта показывает схожесть личных свидетельств западных и российских фронтовиков. «Признаки жанра, стиля, нарративности, экспрессивности текста к «наивному письму» вообще неприложимы … Пишущий явно жаждет, чтобы его распознали именно как члена группы. Ряд писем, адресованных властям, свидетельствовал, однако, что в минуты ужаса и жизненной усталости человек выкрикивает, «выстанывает» свое социальное имя. Страдание оказывалось странным образом связанным с удовольствием от называния принадлежности к своей социальной группе. В ряду множества впечатлений от чтения писем постепенно возникала картина: хор голосов как единое нерасчлененное тело выступает против тех, кто всегда одерживает верх».
С другой стороны, эти письма – призыв к власти защитить «маленького человека» и одновременно школа «тактики слабых», как их определил М. де Серто, – это действия тех, кто исключен из производства культуры и кому отведена роль дисциплинированного потребителя. «Это бесчисленные практики, при помощи которых пользователи присваивают пространства, организованные техниками социокультурного производства … Они носят подпольный характер и противостоят насилию со стороны символического порядка (дисциплины)»21. Ужесточение уголовной репрессии за дезертирство в период Первой мировой войны не разрешило коренного внутреннего конфликта русского общества с правящим классом в начале ХХ в. – что касается и армии как составной части общества, – а породило еще большую апатию и нежелание служить у рядовых солдат.
По мнению Р. Бодеи, мы (планетарное сообщество) находимся в конце длинной волны ухода от
