лампы сквозь ресницы. Губы, правда, пересохли, и язык… Хотя это, как раз, нормально.
Это похмелье.
Сейчас бы выпить чего-нибудь бодрящего… Иллюминатор всем своим видом напоминал чашку идеального кофе: крепкого, уваренного до угольного цвета, чтобы от одного взгляда сердце начинало биться чаще. Постойте-ка! Похоже, кто-то начал лить молоко. Тонкой струйкой. Сначала возник белый завиток в самом центре, но набежавшая тьма тут же его сглотнула. А молоко все прибывает, сразу три, нет, даже пять струй, мощно ударяют в тягучую поверхность, отчего у самого края появляется кремовая полоска, она уже расплывается вширь и задерживается подольше. Но все же не выдерживает конкуренции, снова растворяется в кофейной черноте. Из глубин ночи всплывает новая молочная волна. Выхлёстывается за строгий контур окошка, и вот в этот самый момент понимаешь: там, снаружи, уже и не чашка вовсе. Белизна заливает весь мир, больше не чувствуется ни терпкого аромата, ни кофейного привкуса ночи.
Кофе…
У Торбена целый термос кофе!
Ухватившись за путеводную ниточку, Лев открыл дверь и выглянул из своего тесного убежища. Тишина и покой. Илта спит на диване, свернувшись калачиком. Её муж сидит в закутке пилота, поникшие плечи видны через прозрачную перегородку. Романтичная у них получилась брачная ночь, ничего не скажешь.
– Привет.
Датчанин поднял голову, улыбнулся.
– Лев, дружище! Рад тебя видеть!
– Дай немножко кофе, – удалось вымести несколько английских слов из закоулков гудящего мозга, – пожалуйста.
– Кофе? – Торбен продолжал дружелюбно сиять. – Нет больше кофе.
– Ты все выпил?!
– Только половину. Но потом попал… В опасное положение.., – летчик смущённо замялся и стал подбирать слова. – Пойми меня правильно… Туалет занят… А очень хочется… И нет ничего под рукой… Кроме термоса…
Понятно. Вот и полечили головушку. Впрочем, дело-то житейское, что тут поделаешь.
– Проблема в том, что без того кофе, который пришлось испортить, я до Копенгагена не дотяну, – подытожил пилот. – Надо поспать хотя бы пару часов.
– А кто же будет рулить?..
– Ты! – Торбен встал и похлопал приятеля по плечу, подталкивая к своему креслу.
Нет, это уже даже не мультфильм, а театр абсурда какой-то. Лев не расхохотался в голос только потому, что горло свело от изумления, да и все тело охватила привычная паническая заторможенность. Он послушно протиснулся в рубку и положил руки на штурвал. Попробовал крутануть влево, чуть-чуть, чтоб проверить как тут все работает. Однако дирижабль не отреагировал.
– Тут все на автомате, так что бояться нечего, – успокоил Торбен. – Пока летим по прямой. К тому времени, как понадобятся манёвры, я проснусь. Твоя задача: запомнить эту кнопку.
Палец лётчика упёрся в кружок красно-синего пластика,
