style="font-size:15px;"> – Сейчас узнаю, свободна ли миссис Тинкер.
Как будто быть дома и быть свободной – разные понятия. Александра попыталась представить себе Джейн на верхней площадке этой широкой темной лестницы, замкнутую в своем горе, защищенную толщей старых, наследуемых поколениями денег. Длинный же путь наверх проделала она от той стоящей на заболоченной четверти акра в районе бухты маленькой фермерской развалюхи с ее унылым модернизмом пятидесятых, прикрытым обветшалыми псевдопуританскими шкафами, поддельными сапожными верстаками и выключателями, вырезанными в форме пухлых человеческих рук предыдущим владельцем, нигде не служившим инженером-механиком. Именно там, у нее на кухне, где постоянно шныряли ее чумазые дети, втроем они наслали роковое заклятие на Дженни Гейбриел.
Хотя казалось, что те дни навсегда миновали, голос Джейн, когда она подошла к телефону, показался лишь чуточку другим – в нем все еще сохранялось то, былое, обвинительное жало, но звучание стало немного более скрипучим от виски.
– Лекса! Неужели это действительно ты?
– Дорогуша, кто же еще? Ты же велела мне в своей открытке позвонить. Меня огорчило твое печальное известие. Не сомневаюсь, что Нэт был чудесным человеком, жаль, что мы с ним никогда не встречались. – Она заранее заготовила эту речь.
– Но я написала тебе два месяца тому назад, – предъявила обвинение Джейн.
– Мы, люди Запада, долго раскачиваемся. Я не была уверена, что ты действительно этого хотела.
– Разумеется, хотела. За последние тридцать лет дня не проходило, чтобы ты не возникала в моем воображении, небрежно одетая и такая величественная.
– Как это мило, Джейн. Но ты давно не видела меня. У меня теперь лицо потрескалось, как у старой скво от вечного солнца, и я набрала вес.
– Послушай, куколка: мы – старухи. Теперь значение имеет только та женщина, что внутри.
– Ну, ту женщину, что внутри меня, обволакивает слишком много той, что остается снаружи. И мое бедное тело все время терзают приступы боли – то там, то тут.
– Звучит весьма с-с-соблазнительно, – сказала Джейн. Ее «с-с-с» было по-прежнему шипучим. – Приезжай к нам на восток. Я знаю замечательные ванны и акупунктуру, которые позволяют сбросить несколько лет. Чем большую боль ты ощущаешь, когда в тебя загоняют иголки, тем лучше ты себя чувствуешь, лежа на столе у врача. Я иногда прямо так и засыпаю, ощетинившаяся, как дикобраз.
Джейн Болячка в своем репертуаре, подумала Александра, улыбаясь старой подруге в трубку, и сказала:
– Я теперь тоже вдова. В июле будет два года. Его звали Джим. Вы, кажется, виделись несколько раз, еще в Иствике.
– А как ж-ж-же. Мы встречались, ближе к концу, после того как жалкий фарс Даррила распался на куски. Джим Как-его-там. Я его ненавидела, потому что он отнимал тебя у нас-с-с. Что касается моего «чудесного» мужа, то да, можно и так сказать. Это была сделка.
