и магическими эмблемами; были там и всевозможные кровати, в том числе складная походная кровать и две большие, использовавшиеся для бальзамирования, за процессом которого надзирали лепные головы богини-коровы Хатор и богини-гиппопотама Таварет. В одном из залов с высоким потолком американки задержались возле алебастровой канопы[12] с четырьмя углублениями, в которых хранились забальзамированные внутренности мальчика-царя: в пыльных ячейках лежали крошащиеся ткани.
Онемевшие туристы разглядывали реалистически вылепленную на деревянном каркасе поясную скульптуру Тутанхамона и «ложе Осириса» в форме фараонова тела, в свое время заполненное землей, уложенной на льняное полотно, засеянной семенами и политой, чтобы семена могли взойти в его могиле, символизируя возрождение. В следующих залах хранились фараонов саркофаг из литого золота, знаменитая великолепная маска, закрывавшая лицо мумии, скарабеи и пряжки из красного золота, серьги, кольца и вторгшийся из другого, более жестокого будущего мира нож с железным лезвием. В последних помещениях были представлены призванные наставлять мертвого царя на загробном пути магические заклинания из «Книги мертвых» и нарисованные фигуры разных богов, которых ему предстояло встретить в Подземном царстве. Как призраки, взирающие на собственные трупы, две женщины рассматривали обломки магический системы, сколь изощренной, столь и бесполезной.
– Они верили, – объяснял гид, голос которого становился все более тонким и раздраженным, – что в каждом человеке живут пять сущностей: твое имя, твоя ка, твоя ба, твое сердце и твоя тень. При входе во врата загробной жизни твое сердце взвешивают, положив на другую чашу весов перо – перо истины и справедливости. Если чаши не сохраняют равновесия, сердце достается Пожирателю, полугиппопотаму-полукрокодилу.
– Как ты, куколка? – заботливо спросила Александра. Предыдущей ночью храп Джейн был не таким ужасным – теперь он напоминал не столько череду вонзающихся в мозг и приводящих в бешенство крюков, сколько ровный скрежещущий шумовой фон, а Александра была настолько вымотана, что нервное напряжение путешествия отпускало ее, постепенно уступая место привычке и терпимости, и она смирилась с этой шумовой подкладкой тишины, убедив себя, что здесь по крайней мере ее не тревожат, как в Канаде, непонятные звуки и красные сигнальные огоньки. В Египте, похоже, сигнальных огней не было.
– У меня нет слов, – ответила Джейн. – Сколько же хлама может храниться на чердаке!
– Джейн, но многое из этого так прекрасно. Так хрупко. Для них смерть была путешествием к Тростниковому Полю.
– Что ты говориш-ш-шь? Если так, зачем они уложили труп в такое количество каменных ящиков один в другом? Они хотели, чтобы он никогда оттуда не выбрался.
– Они его заботливо оберегали, – начала фантазировать Александра. – Хотели, чтобы его ба могла воспользоваться его телом. Или это была ка?..
Теперь
