участие в расстреле только один он, остальные же были „не наши“, т. е. не нашего завода, а русские или не русские – этого мне объяснено не было. Стрелявших было 12 человек; стреляли не из ружей, а из револьверов».
Показания жены Павла Медведева даны белогвардейскому следователю. Она должна была понимать, что своим рассказом ставит жизнь мужа под смертельную угрозу. И при этом нет сомнений, что она говорит правду. То есть правдиво пересказывает то, что услышала от мужа. Принять ее показания возможно лишь в том случае, если муж ей не солгал. Но уверенности, что Медведев не похвастался перед женой точно так же, как перед подчиненными, у нас нет.
Подведем итог. Об участии Павла Медведева в расстреле говорят его участники Кудрин и Никулин. Об этом же говорят, но со слов самого Павла, его жена и охранник Проскуряков. Согласно показаниям Якимова, который сам ничего не видел и знает обстоятельства расстрела со слов Клещева, Дерябина, Лесникова и Брусьянина (из них видеть само событие реально мог только Дерябин и, может быть, частично Клещев), Павел Медведев в момент расстрела стоял в дверном проеме, позади латышей, что означает невозможность вести стрельбу, не рискуя убить товарищей, закрывавших от него членов Семьи своими телами. Получается, что «за» участие Павла Медведева в расстреле два голоса (Кудрин и Никулин), «против» – тоже два (Клещев и Дерябин). Свидетельства Проскурякова и жены Медведева, сделанные со слов самого Павла, нельзя признать заслуживающими доверия. В этой ситуации автор склонен трактовать сомнения в пользу того, что Павел Медведев не был участником расстрела. Во всяком случае, на его первом этапе.
С Алексеем Кабановым все значительно проще: он в расстреле не участвовал.
А. Г. Кабанов: «…присутствующие при этом товарищи, сначала, не входя в комнату, где находились приговоренные, начали стрелять через проем открытой двухстворной двери… чекист Михаил Медведев, с первого выстрела, застрелил насмерть Николая 2-го. В это время я также разрядил свой „наган“ по осужденным».
То есть Кабанов и несколько «товарищей» открыли огонь, находясь в дверном проеме. Мы еще будем подробно рассматривать собственно расстрел. А пока заметим: в рассказе Кабанова неприкрытое желание заявить о своей причастности к великому событию: он должен был стоять на посту, на чердаке, у пулемета, чтобы отразить возможное нападение, но не утерпел, не мог пропустить такое великое событие, сбежал с поста, чтобы из дверного проема (а фактически из прихожей) пострелять по Романовым – и опять бегом на чердак, на пост. Как говорил Станиславский: не верю.
Кроме самого Кабанова и неуверенного заявления Никулина, который к тому же перепутал имя коллеги-чекиста, доказательств участия Кабанова в расстреле нет.
Итак, в расстреле участвовали Ш. Голощекин, А. Белобородов, П. Войков, Я. Юровский, М. Медведев, Г. Никулин, П. Ермаков. Возможно, на расстреле присутствовали Г. И. Сафаров, Б. В. Дидковский, Р. Г. Толмачев и В. М. Горин. Либо все, либо кто-то из них. Сухоруков говорит, что из Совета прибыло 6–7 человек. Агафонова, со слов брата, говорит
