говорил, что в отряде осталось семь латышей. И у всех – наганы. Но стрелять приходят семеро, и у двух почему-то вместо наганов винтовки.
Воспоминания Кудрина – по крайней мере в этой части – подвергались корректуре. Они подгонялись под ставшие известными обстоятельства. Большевики скрывали факт убийства ВСЕЙ семьи. Но он стал известным – и убийство всех арестантов пришлось признать. Но большевики очень не хотели, чтобы стали известными ОБСТОЯТЕЛЬСТВА убийства, не имеющие ничего общего с казнью, которая совершается БЕЗ глумления над приговоренными и их трупами. Чтобы скрыть ГЛУМЛЕНИЕ, они хотели представить убийство хотя и жестоким актом, но совершенным с максимальной гуманностью. Готовили документы, которые якобы доказывали, что все происходило вполне пристойно: жертвы до самой смерти не знали, что их расстреляют, их убивали выстрелами прямо в сердце, чтобы они умерли быстро, для этого распределили, кому в кого стрелять.
Но уже первый осмотр комнаты показал, что все было не так гладко. Вовсе не гладко. Следы множества пуль, в том числе в полу, следы штыков в стене. Надо объяснить, откуда взялись штыки. И пришлось вооружить «латышей» винтовками.
Предложивший эту правку воспоминаний, вероятно, пояснил ее необходимость так: «Факт докалывания недобитых княжон и Демидовой отрицать невозможно. Но надо объяснить, откуда появились штыки. Предлагаю вставить в „Воспоминания“ двух „латышей“ с винтовками. Иначе может создаться впечатление, что РАССТРЕЛ ПРОИСХОДИЛ НЕ ТАК, КАК ЭТО ОПИСАНО В ВОСПОМИНАНИЯХ ГЕРОЕВ РЕВОЛЮЦИИ».
И, наверное, начальник похвалил подчиненного: молодец. И вот уже тот, кого я представляю белобрысым, с блекло-голубыми, даже водянистыми глазами, гордый своей хитростью, вписывает в «Воспоминания» двух латышей с винтовками. И все довольны. Пусть весь мир не сомневается: мы были жестоки, но наша жестокость была гуманной.
Итак, Юровский из комнаты выходил. И снова невозможно не содрогнуться от мысли: до чего же мучительными были последние минуты жизни одиннадцати обреченных.
Под совершенно неправдоподобным предлогом их среди ночи привели в эту мрачную комнатку. Для того чтобы переждать здесь штурм тюрьмы, комната совершенно не годится. Тюремщики явно возбуждены. Да и что-то многовато их сегодня… Романовы не могли не задаться вопросом: что все это означает? Внешний вид и поведение незнакомцев не оставляли сомнений: эти люди занимают высокие посты. Зачем они здесь? Сейчас, ночью?
Эти и множество других вопросов вихрем проносились с головах узников. И не могли не вызвать тревоги.
Как стояли убийцы?
С этим вопросом в воспоминаниях участников убийства нет не то что единства, но даже приблизительного сходства. Юровский рассказывает об этом как-то вскользь и не слишком внятно: «Николай посадив Алексея встал так, что собою его загородил. Сидел Алексей в левом от входа углу комнаты и я тут же, насколько помню, сказал Николаю примерно следующее…»
Как понимать слова
