а уж яблок – и подавно.
Однажды осенью созрело лишь три яблока, и висели они рядышком, на одной ветке, совсем как в тот год, когда молоденькая яблоня радовалась своим первым плодам. Их тогда было тоже три или четыре. Однако теперешние оказались последними. Сначала упало одно яблоко, вслед за ним – второе, и, наконец, сиротливо покачиваясь на ветке, осталось самое последнее – третье яблоко. Вместе с его падением закончилась и история дерева.
Кто знает, быть может, именно такие мысли и занимали пожилого человека, который, шагая по проселочной дороге, остановился, погруженный в раздумье, и устремил свой взгляд на последнее яблоко на дереве. Что ж, почему бы и нет! Ведь это был тот самый человек, который ребенком посадил в землю яблочное зернышко, но не видел, как оно росло, не видел, что из него получилось. Ему было невдомек, что Господь своим взором проник в его мысли, занятые в тот миг взаимосвязью всего сущего, загадкой бытия, и Господь же своими помыслами направил то, что мы зовем силами природы12: легкое дуновение ветерка коснулось листвы дерева, ибо Дух Божий витал и витает надо всем, с ветки упало яблоко. Человек, наконец, разрешил занимавший его вопрос Законом всемирного тяготения. То был Исаак Ньютон13.
УРБАН
В одном монастыре жил молодой монах по имени Урбан, благочестивый и прилежный юноша. Ему были доверены ключи от монастырской библиотеки, и он добросовестно берег свои сокровища, переписал много прекрасных книг и постоянно занимался изучением Священного Писания и других текстов. Однажды его внимание привлекло библейское изречение апостола Павла: «Пред очами Господа тысяча лет, как один день, когда он прошел, и как стража в ночи».14 Это произвело глубокое впечатление на молодого человека, будучи, по его мнению, совершенно невозможным; он не мог поверить написанному и был раздираем сомнением и тяжкими думами.
И вот, как-то раз утром случилось монаху спуститься из мрачной библиотеки в прекрасный, залитый солнцем монастырский сад, где он увидал пеструю лесную пташку, сновавшую по земле в поисках зернышек. Вскоре она вспорхнула на ветку и запела, да так дивно! Птаха вовсе не была пуглива и дала возможность монаху подойти совсем близко. Ему хотелось изловить ее, но птичка порхала с одного дерева на другое. Монах следовал за нею, а она пела, не переставая, чистым, чарующим голоском, но и в руки не давалась, хотя Урбан проделал уже значительный путь от монастырского сада до лесной чащи.
В конце концов, он отказался от своей затеи и воротился к монастырю, но – вот чудеса! – все вокруг словно бы преобразилось: стало выше, крупнее и прекрасней – и строения, и сад; а вместо низенькой, ветхой монастырской церквушки вознесся к небесам величавый собор с тремя башнями. Монаху показалось это диковинным, едва ли не колдовским! Подойдя к монастырским воротам, он нерешительно
Андерсен выражает здесь идею своего близкого друга датского физика и философа Х. К. Эрстеда (1777—1851) о тождестве Божьих помыслов и законов природы. Так, в примечании к своему стихотворению «Воздушный корабль» (1836) Эрстед писал: «Много тысяч голов, с тех пор, как люди заселили Землю, пострадали от падающих на них плодов. Однако лишь упав на голову Ньютона, плод дал начало мировой механике, ибо ростки ее уже дремали в душе Ньютона и лишь в определенный момент, когда под влиянием опыта прошлого и настоящего времени они начали развиваться в верном направлении, было сделано открытие».
Автор приводит здесь 5 стих псалма 89, принадлежащего ветхозаветному пророку Моисею. Апостол Петр (а вовсе не апостол Павел, как утверждает Андерсен) цитирует его следующим образом: «Одно то не должно быть сокрыто от вас, возлюбленные, что у Господа один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день» (2-е послание Петра, 3:8).
