style="font-size:15px;"> Лаура
– Закат уже. Как он сегодня красен.
Как будто что-то злое предвещает нам.
Ах, няня милая, зачем мне эта мука?
Зачем дана любовь земная нам?
Лаура закрыла лицо руками. Ее плечи вздрагивали. Она беззвучно плакала.
А старая няня впервые не знала, как утешить свою голубку. В ее мыслях возникали картинки прошлого. Ее жизнь была запутанной, похожей на ребус, разгадать который было невозможно. И вот… Слезы Лауры, взволнованные речи о чести и бесчестии, о верности, предательстве и чувстве долга, о данном пред Богом обете, заставили старую Фриду понять, что она жила не так. А это значит, что она просто не имеет права поучать Лауру. Чему она ее научит? Лжи? Измене? Прелюбодеянию? За все это она, Фрида, наказана сполна. Она лишилась мужа, сына, дома, прислугой стала у людей жестоких. Искала смерти, а попала в рай, когда Лауру родила графиня. Малышка только Фриду признавала, и голосила у других прислужниц на руках. Вот так и стала Фрида няней. Переселилась в графский дом… И что теперь?
Она обняла Лауру за плечи, сказала первое, что пришло на ум:
– Сегодня муж твой что-то припозднился.
– Не говори мне про него, прошу, – Лаура убрала руки от лица. —
Скажи, что спать ушла, его я не дождавшись,
Что голова моя от солнца закружилась…
Что завтра мы увидимся, когда… – Лаура прижала ладонь к губам, простонала:
– Ах, няня, няня, как невыносимо…
Прости, что заставляю лгать тебя.
– Прощаю, милая голубка, – поцеловав Лауру в лоб, сказала няня. – Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, дорогая, – Лаура обняла няню. – Спасибо за твою любовь.
Побежала к себе. Закрылась в комнате. Прижалась спиной к двери. Несколько раз глубоко вздохнула, прошептала: «Да, пора». Сбросила платье, распустила волосы, подошла к зеркалу, сказала с вызовом:
– Я не хочу похожей быть на вас, графини, баронессы, донны.
Я – девочка Лаура. Я – ребенок, примеривший наряд жены.
Он мне не подошел. Он не по нраву мне.
Я не хочу быть куклою тряпичной,
Служить, прислуживать, вести двойную жизнь,
Лгать, сплетничать, высмеивать других…
Нет, это не по мне!
Схватила ножницы, остригла свои золотые волосы. Улыбнулась.
– Ну вот, теперь я – мальчик.
Я читала, что так когда-то дамы поступали из-за любви.
А чем я хуже?
Я полюбила. Я люблю. Любима, может быть, уже, но… – вздохнула, —
Моя любовь – мне в сердце острый нож.
Я умираю. Умерла уже. Лауры больше нет, – бросила локоны на кровать, взлохматила свои короткие волосы, рассмеялась:
– Лауры больше нет.
Зато есть мальчик Лавр, Лаврентий.
Что скажите, Диего? Вам теперь я нравлюсь?
Подняла с кровати локоны,
