дайте отдышаться парнишке, – властно произнес кто-то.
Оставили в покое, даже набросили на голые худенькие плечи овчину, чтобы согрелся. Летняя ночь хоть и теплая, но после того, как он столько пробыл в воде, зуб на зуб у Домовенка не попадал, трясся весь. А потом ему дали испить медовухи. Вкусная! Слаще молочка!
– Я из Киева, – сказал он наконец, стараясь ничего не перепутать. – Меня послали к воеводе Претичу.
– Ишь ты, сразу к Претичу! А сам-то чей будешь?
– Из Киева я пробрался. Надо мне воеводу Претича отыскать. С ним говорить велено.
И подумал – все ли верно сказал?
Похоже, что так. Ибо все вокруг притихли, а к Домовенку подошел крепкий, облаченный в кольчугу витязь. Чуть тронутые сединой кудри из-под высокого островерхого шлема выбиваются, пышная борода почти скрывает золоченую гривну – знак высокого положения.
– Говори, отрок. Я и есть Претич.
Голос Малфриды словно шептал в голове Домовенка, и он стал повторять за ним: дескать, велено передать, что если уже назавтра они не окажут помощь Киеву, то люди сдадутся печенегам.
– Как это сдадутся? – завосклицали вокруг. – Совсем, что ли, ополоумели – под печенега идти!
– Да голодно в городе. Воды мало, пищи совсем не осталось.
Претич потер лоб, сдвинув на затылок шлем.
– Я ведь знаю, что ведьма Малфрида к княгине отправилась. Помочь хотела. Неужто не помогла?
– Княгиня от ее помощи отказалась, – важно отозвался Домовенок. Не забыл еще того, что от Сирин услышал. Да и Малфрида будто нашептывала то же.
– Ну, это уж глупость, – развел руками Претич. – Но до чего ж упряма княгиня!
А Домовенок все повторял:
– Ждут вас, на помощь надеются. Иначе сдадутся на милость печенегов.
– Да какая ж милость от копченых! – шумели вокруг. – Лучше уж с голоду…
– Это нам тут сподручно судить-рядить, что лучше, а что нет, – рыкнул на сотоварищей Претич. – Но одно знаю: если не поможем княгине, погубит нас Святослав. Не простит.
Настала тишина. Домовенок сидел на песке и смотрел на воев, удивляясь, отчего все такие понурые. Ведь руки-ноги имеют, речи говорят, строят планы, могут пойти на помощь Киеву, могут не пойти. Люди, одним словом.
Ополченцы Претича все еще спорили. Говорили, что вольно же Ольге приказывать, она-то хоть правительница и мудрая, но не воевода, потому и не понимает, что их тут всего пять сотен и с ордой им не совладать. Да и кто они сами, ополченцы, – еще вчера пахали, ковали, сукно валяли и лишь по нужде взялись за косы да рогатины. Как отогнать от града степняков, которые всю жизнь провели в набегах? Враз сметут их. А лучших воинов князь с собой в Болгарию увел. За чужими землями Святослав пошел, а тут, на Руси, вон что творится. Но если придет и узнает, что они за Днепром отсиживались, и впрямь не помилует.
– А
