страсть, они стали плескаться как дети под прохладным душем. Максим набрал воды в рот и, раздув щеки, прыснул её на Марию. Та зажмурилась, отворачиваясь от брызг, и тут же сама набрала воды в рот и с силой выдула все на Максима. Он слегка шлепнул её по тугому бедру и тут же прижал к себе и поцеловал.
Глава V
К концу недели следовало перебираться в Ладисполи. До отъезда Максим ещё раз встретился с Марией, она обещала приехать к нему, а он собирался наведаться как нибудь к ней в гостиницу.
В пятницу поехали в Ладисполи, чтобы забрать ключи от квартиры. Виталий был дома, ожидая приезда новых жильцов. Он показал Максиму и Аркадию всё несложное оборудование квартиры, и они спросили его про стуфу.
– А… а… а… – понимающе закивал головой Виталий, – это портативная газовая печка для обогрева. Она старая и воняет здорово газом, вот хозяйка и боится, что вы с этой печкой угорите. А здесь ночью бывает довольно холодно; полы то каменные – на дворе уже сентябрь, и температура вечерами сильно опускается. Мы включали эту стуфу перед отходом ко сну, а потом, может, еще разок ночью, ненадолго, чтобы прогреть помещение. Но, не советую, конечно, спать, когда она работает.
На следующий день Виталий с женой улетели в Америку, а Максим с Аркадием приехали уже с вещами в Ладисполи. Они быстро освоились на новом месте, даже научились мыться за две минуты. В ванной, цивильно оснащенной унитазом и беде, висела малюсенькая, литра на два, электрическая колонка с подсоединенным к ней ручным душем. Нагретой в колонке воды хватало только на пару минут, а потом надо было ждать пока вода снова нагреется. Вместе с квартирой они получили во временное пользование ещё и потрёпанный, но вполне на ходу, велосипед.
В небольшом, но, всё же, достаточно разбросанном Ладисполи, на велосипеде можно было легко добраться и в магазин, и на почту, и к фонтану, где вечно собирались русские иммигранты, и где можно было послушать совершенно невообразимые байки. Там же, на деревьях пестрели от руки написанные объявления с нарезками для отрывания адреса и номера телефона. кто-то предлагал домашние пельмени, кто-то давал уроки английского, фотограф предлагал свои услуги по вечерам, после пяти часов, когда освещение особо привлекательно для съёмки. Иногда у фонтана появлялись полицейские и молча срывали все эти, написанные на непонятной кириллице, бумажки. Но, на следующий день объявления появлялись снова и еще в большем количестве.
Осень постепенно вытесняла лето. Днём все еще бывало тепло, в полдень, порой, даже жарковато, а ночью температура опускалась так низко, что Максим с Аркадием, боясь околеть от холода, были вынуждены включать чёртову стуффу. Она действительно воняла неимоверно, и её просто невозможно было оставлять включенной надолго. Аркадий достал из чемодана русскую ушанку, и в особо холодные ночи спал в ней. Пару раз они съездили в Рим, один раз в Ватикан и в другой раз на рынок, куда ездили все иммигранты, чтобы купить по дешевке кое какую одежду. Максим заскочил и к Марии в пансион, но её там не застал и оставил ей записку
