средств или путей сообщения (ст. 267), государственной измене (ст. 275), шпионаже (ст. 276), вооруженном мятеже (ст. 279), диверсии (ст. 281), разглашении государственной тайны (ст. 283), получении взятки (ст. 290), воспрепятствовании осуществлению правосудия и производству предварительного расследования (ст. 294), привлечении заведомо невиновного к уголовной ответственности (ст. 299), фальсификации доказательств (ст. 303), дезорганизации деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества (ст. 321), разработке, производстве, накоплении, приобретении или сбыте оружия массового поражения (ст. 355), геноциде (ст. 357), экоциде (ст. 358), наемничестве (ст. 359) и др.
По таким уголовным делам, как правило, вызывающим большой общественный резонанс, чрезвычайно важен анализ доказательственной базы, нередко очень сложной и неоднозначной, особенно по делам о групповых преступлениях. Такие уголовные дела обычно бывают многотомными, их материалы насыщены специальной терминологией, заключениями различных судебных экспертиз. Судебное разбирательство по этим делам тянется месяцами, а то и годами. Тут и профессиональному судье с большим опытом судебной работы бывает непросто разобраться во всех обстоятельствах, взвесить все «за» и «против», дифференцировать степень виновности каждого подсудимого. Что же говорить о людях, взятых «с улицы» путем случайной выборки? Они накапливают впечатления, а то и откровенно скучают, не понимая сути происходящего, но стараясь играть роль «судей факта».
Положение усугубляется тем, что при рассмотрении дела судом присяжных судья оценивает доказательства лишь в аспекте относимости и допустимости, не вдаваясь в их содержание. Такой подход тем более порочен, что на откуп присяжных отдан главный вопрос о виновности или невиновности каждого из подсудимых в инкриминируемом ему деянии. Для этого, в соответствии со здравым смыслом, совершенно необходимо оценить доказательства, полученные в ходе судебного разбирательства, чего человек без специальной юридической подготовки и соответствующего опыта сделать не в состоянии.
Это трудный путь, по которому присяжные заседатели почти никогда не идут. Второй, психологически более комфортный подход, – оправдать подсудимого, что и происходит в очень большом числе случаев. И дело тут не столько в беспринципности профессиональных юристов, в первую очередь защитников, цинично использующих эмоциональное в своем большинстве восприятие присяжными заседателями происходящего на процессе, сколько в отношении общества к судебной власти, в отсутствии у присяжных заседателей понимания исключительной важности исполняемой ими общественной функции147.
При обсуждаемой форме судебного разбирательства об установлении истинных обстоятельств рассматриваемого преступного события не может быть и речи. Нам могут возразить, что действующий УПК РФ об установлении истины даже не упоминает, что она исключена из задач отечественного уголовного судопроизводства. (Объективности ради следует
