Как такое могло произойти?
…На своем юбилее Муса подвёл меня к писателю Канте Ибрагимову. Канта подарил мне свой роман «Сказка Востока» о походах и завоеваниях великого Тамерлана. За другой свой роман «Прошедшие войны» Канта получил Государственную премию России. Но и в этом подаренном романе немало страниц посвятил писатель истории своего народа… Я книгу его начал читать, как «Коран» – с обратной стороны, с Послесловия. И там прочёл: «…Любое зло, даже самое страшное, со временем забывается. Любое добро со временем забывается. Остается лишь знание, а оно должно быть истинным…»
Вот про знание и пойдёт речь ниже. Поездка к Мусе дала возможность не только встретиться с ним. Он познакомил нас с чеченской интеллигенцией – интеллектуальной элитой народа. Мы привыкли думать об этой маленькой и мужественной национальной общности на Кавказе, как о весьма воинственной. Но мы увидели других чеченцев – блистательных интеллектуалов, мыслителей, миротворцев: такие сейчас нужны республике как никогда. Вернувшись в Питер, я получил от Мусы письмо: «Меня все еще не покидает глубокое разочарование. Так было хорошо все эти несколько дней – и вдруг вы уехали. Такая тоска! Но теперь привыкаю к прежнему образу существования… Всех вам благ и счастья. Ваш Муса».
Нет, мы никогда не забудем о нашей дружбе…
Однако я отвлёкся. Мы с Мовсуром колесили по городу. Вот ещё одно памятное место: кладбище – не кладбище, но я нигде не видел столько надгробных камней, собранных в одну огромную кучу. Сами камни с высеченной арабской вязью я узнал сразу: по традиции мусульман такие надгробные плиты стоят и на наших татарских и башкирских кладбищах на моей родине. Но эти плиты, как нам рассказали, собраны и привезены сюда не с кладбищ. После выселения чеченцев сталинские вандалы разрушили их родовые кладбища, надгробные плиты использовали для строительства фундаментов животноводческих ферм и в качестве бордюрного камня на улицах Грозног
Из груды надгробных камней вздымается пронизанная страшной энергетикой, рука, сжимающая кинжал*. Все вместе образует легко читаемый знак, но диссонирующая стилистика какого-то слишком искусственного новодела делает неестественным и сам символ. Оставляя в стороне уместность подобного призыва к возмездию, нельзя не сказать, что никакой призыв не может нести в себе принуждения, – в общей же композиции памятника почти физически ощущается насилие над чувствами зрителя. Спрашиваю мнение Мовсура, бывший министр соглашается со мной, и он не одобряет такой символ.
Площадь создана во времена Джохара Дудаева и посвящена памяти сталинской депортации чеченского народа 1944 года…
То была ещё одна большая несправедливая ложь, которой, увы, так много в истории нашей страны советского периода. Никакого массового предательства со стороны чеченцев не было. Отдельные проявления национализма, единичные факты предательства возможны у каждой нации: в семье не без урода. А вот факты
