окончательно решён вопрос о языке жителей Хараппы. Большинство ученых считают, что это был один из протодравидийских языков. Некоторые данные указывают на связи дравидийских языков с финноугорскими, а также с эламским языком.
В Месопотамии найдены хараппские печати, что свидетельствует о пребывании здесь купцов из Индии, торговавших главным образом хлопком, который пользовался на Среднем Востоке большим спросом. Это квадратные или прямоугольные пластинки из стеатита с различными изображениями и краткими надписями – не более 20 графических знаков. Хараппская письменность насчитывает около 270 знаков, изначально, видимо, пиктографических, но имевших явное идеографическое и силлабическое значение. Шумерская письменность ей предшествовала. Мы не знаем, какими инструментами для письма пользовались жители Хараппы, несмотря на обнаруженную там при раскопках маленькую чернильницу. К этим загадочным печатям мы еще вернемся.
Магия чисел. Индусы, как и египтяне, издревле считали, что речь обладает самостоятельной силой, хранит нечто таинственное, могущественное. Речь – не только язык конкретного человека, но обособленная от его существа сила, пронизывающая весь мир. Случайно ли, что названия дней недели произошли от названий светил: воскресенье – адитья-вара (день солнца), понедельник – сама-ва-ра (день Луны), вторник – мангала-вара (день Марса), среда – будха-вара (день Меркурия), четверг брихаспати-вара (день Юпитера), пятница – шукра-вара (день Венеры), суббота – шашайшчара-вара (день Сатурна).
В Индии широко применялась словесная система обозначения чисел. Ноль, например, назывался словами «пустое», «небо», «дыра»; единица – предметами, имеющимися только в единственном числе: Луна, Земля; двойка – словами «близнецы», «глаза», «ноздри», «губы» и т. д. В текстах III–IV вв. число 1021 переводилось как «Луна – дыра – крылья – Луна». Затем цифры стали записывать санскритическими буквами.
В этой связи нельзя не отметить, что, по учению пифагорейцев, модель Вселенной как предварительный её эскиз была построена с помощью числа, пресуществовавшего в духе Бога – создателя мира. Всё как-либо причастное к числу приобретало у них новое значение. Здесь ощущалась дрожь священного, ибо всякая магия в значительной степени является магией чисел. Число считалось тем великим посредником, благодаря которому общаются земное и божественное, смертное и бессмертное, сливаясь в единстве миропорядка.
Пифагорейцецы вслед за учителем не без оснований полагали число лежащим в основе мироздания. Их сейчас как-то не стремятся понимать, лишь «перечисляют» в ряду истории философии. А ведь их подход последующими неотменим. И то, что они пришли однажды в панику, уткнувшись в необходимость иррациональных чисел, до которых еще не додумались, – это ведь сути не меняет.
Гениального Пифагора надо понимать так: в основе мироустройства лежат закономерности, которые на самом всеобщем уровне могут быть выражены численными соотношениями между
