журналист Ю. Курочкин отмечает, что «в автографах замечательных людей есть что-то волнующе притягательное. И не потому только, что он может открыть неизвестный ранее факт из биографии выдающегося человека или позволит по-новому прочесть какое-то общеизвестное его произведение. С интересом вглядываешься в почерк, пытаясь уловить настроение, с каким писались эти строки, и обстановку, сопутствовавшую им. Вглядываешься в бумагу, на которой они написаны: наспех вырванный из тетради листок или добротный глянцевый бланк “заказной” почтовой бумаги с вензелем автора – за этим угадываются пристрастия и вкусы человека, обстановка его быта».
«Нельзя себе представить, чтобы мысль могла нестись так неудержимо, как у него. Его почерк, когда он пытается писать сам, это какой-то набор значков, не связанных и непонятных, половины букв не хватает; когда он перечитывает свою рукопись, он и сам ничего не может разобрать. В конце концов он почти не способен написать письмо своей рукой, да и сама подпись его превращается в какие-то каракули», – отмечал биограф Наполеона Ипполит Тэн, изучивший массу документов, написанных рукой императора.
Сохранились автографы Наполеона, оставленные им в разные периоды жизни. Честолюбивый и самонадеянный артиллерийский капитан и в подписи оригинальностью не выделялся. Совсем другая роспись у Наполеона – императора Франции: эффектный росчерк, уверенные, резкие штрихи. После победы при Аустерлице – самоуверенные, летящие вверх буквы. После сражения под Москвой он словно концентрирует в рисунке росчерка всю силу нервного напряжения. Отступление из сожженной Москвы отмечено скомканными, бесформенными буквами – полководцу уже не до внешнего блеска. Еще больший трагизм и отчаяние проступают в рисунке опускающихся вниз букв после поражения в битве при Лейпциге. И наконец, печальный автограф узника острова Святой Елены – слабая пружинка, резко уходящая вниз. Это уже не всесильный император на гребне славы, а безвременно состарившийся, сломленный субъект. Создается впечатление, что это автограф совсем другого человека. Вся жизнь с ее падениями и взлетами в нескольких росчерках пера!
Очень характерен автограф И. В. Сталина. Сразу бросаются в глаза четко прописанные первые буквы фамилии, но их всего три – очень большой начальник. Самооценка высокая, но две точки в автографе свидетельствуют о чрезмерной недоверчивости и подозрительности. Амбициозность невысока – о чем ему еще было мечтать?
Прошел XIII съезд партии большевиков, и Товстуха энергично занялся таким «полутемным делом». Он забрал «для изучения» материалы съезда. Вскоре выяснилось, что его интересуют не все материалы, а лишь некоторые. Он изучал их вместе с каким-то смуглым чекистом, который был специалистом по графологии. Что никому не известно – это работа Товстухи. Больше всего его (т. е. Сталина) интересовало, кто из делегатов в своих избирательных бюллетенях вычеркнул фамилию вождя. Если б он ее только вычеркнул, его имя осталось бы покрытым мраком
