захватить только подготовленную с вечера сумку. Она даже не помнила, что в ней было. В тот момент ей было на это все равно. Единственное, на что ей было не все равно – это ее отношения с отцом, которые, мягко говоря, оставляли желать лучшего.
Марина буквально не чувствовала своего тела от расстройства нервов, вызванного очередным скандалом. Сколько бы раз это ни повторялось, она не умела к этому привыкнуть. Каждый раз ссора была новым потрясением, сильнее прежнего в тысячу раз, и все так же, как прежде, разрывалась душа, и слезы не кончались, и дрожь во всем теле не прекращалась.
В висках пульсировала тупая боль, по телу пробегали судороги. Почему все сложилось именно так? Почему мать бросила их? Почему отец так жесток с ней, своей единственной дочерью? Вся тяжесть и вся абсурдность их вражды заключалась в том, что на самом деле отец и дочь любили друга, так как были единственными родными друг другу людьми. Больше у них на всем свете никого не было. И чем ярче Марина это осознавала, тем больше ее угнетало отношение отца и то, что он делает.
Отец всегда был провокатором скандала. На него иногда как будто находила какая-то завеса, затмевая разум, превращая его в жестокого и язвительного человека, который напрочь забывал, кем он является Марине. Апофеозом безрассудства являлось его стремление избавиться от дочери. Много раз он выгонял ее из дому, мотивируя это тем, что она ему никто. Это даже в большей степени ранило Марину, чем все остальное. Несколько раз доходило до рукоприкладства. Оскорбления были обычным делом. Но ко всему Марина была готова привыкнуть, кроме тех самых слов, самых обидных слов, которые может сказать отец своей дочери, да и вообще любой родитель своего ребенку. Эти слова оставляли на сердце Марины глубочайшие борозды, как от ржавого тупого лезвия, и еще долго отдавали ноющей неутихающей болью по всему телу, превращаясь из морального повреждения в реальное, физическое увечье.
На том месте в сердце, где каждый раз по-новому открывалась рана, никак не могла возникнуть мозоль, которая защитила бы от излишней чувствительности. Марина не могла стать непроницаемой и безразличной к обидам единственного человека, которого любила. Она не умела быть черствой по отношению к нему. Девушка не понимала, зачем отец раз за разом произносит эти слова, если видит, насколько тяжело ей слышать их и принимать? Значит, он действительно хочет сделать ей больно. Значит, он на самом деле не любит ее. И все, что он говорит в ярости – правда, которую он скрывает от нее за будничной маской.
К этому логическому выводу Марина приходила каждый раз, когда убегала из квартиры после ссоры. Ее не волновало ни отсутствие крыши над головой с этого момента, ни отсутствие денег. Как ей быть, куда ей теперь податься? Все, что имело для Марины значение, когда отец выгонял ее, – это его истинное отношение к ней, которое оставалась загадкой.
Вырвавшись из мрачного глухого подъезда во внутренний дворик, Марина замерла, вытерла слезы тыльной стороной ладоней и глубоко вдохнула
