такого. Он взрослый, – улыбнулась я глупости соседки и стала красить губы.
– Я думаю, что будет. Точнее, уже начинается. И скоро ты поймешь, что не знаешь, что с этим делать. Потому что ты сама его не любишь.
– Верно, не люблю.
– Тогда зачем даешь ему надежду? Соглашаешься на свидание? Зачем? Ты хочешь поиграть с ним, как с Птицей?
– Что за допрос? – повернулась я, поправляя длинные каштановые локоны и довольная собой, несмотря на причитания Тани. – Во-первых, никому никакой надежды я не даю. Об отношениях пока даже речи не велось. Нам приятно быть рядом – всё. Во-вторых, никто моего соглашения не спрашивал, меня просто поставили перед фактом. В-третьих, поступать с Андреевым так, как с Птицей, мне не позволит совесть. Не хочу я с ним спать, и не смогу использовать, даже если это реально потребуется моему организму. А чего ты вообще так завелась? Али глаз на него положила?
– Ничего я не положила, у меня Вадим есть, – обиженно ответила Таня. – Просто не хочу, чтобы моя лучшая подруга становилась… – замолчала она.
– Договаривай.
– Стервой. Стервой, из-за того, что с ней когда-то плохо обошлись.
– Не хочешь, чтобы я стала пользоваться мужчинами, как одноразовыми перчатками?
– Да. Не хочу. Ты не такая. И не стоит тебе…
– Я и не буду, – прервала я ее. – Возможно, если бы меня попользовали и кинули, я бы такой и стала. Но в моем случае, ты знаешь сама, не было ничего подобного. – Я замолчала, пристально глядя на свое отражение в зеркале, и вдруг будто не своим голосом проговорила: – Есть объяснение любому дурному поступку. Есть оправдание любому плохому человеку. Это значит, что зла не существует. Понимаешь?
Таня с сомнением покосилась на меня и ничего не ответила. Зазвенел звонок.
Я побежала, обулась, оделась наскоро и вышла за порог. Андреев был в черных брюках, черном зимнем пальто с поясом и в шарфе. Видно, погода на улице позволяла ходить без шапки. В последнее время что-то совсем тепло стало, не то, что в начале зимы. Мы ничего друг другу не сказали. Молча вышли из подъезда, так же молча – со двора, затем он подставил мне свой локоть, окинул строгим взглядом с ног до головы и отвернулся, выдохнув носом клуб пара. А я схватилась за любезно предоставленный мне локоть, пошла рядом с ним, слушая цоканье своих каблуков, и дышала полной грудью этим вкусным и чистым, словно колодезная вода из глубокого детства, зимним воздухом.
Мы ни о чем не разговаривали.
Гуляли мы по местам, которые не назовешь людными, но я уверена, что Андрееву было все равно, если нас увидят вместе какие-нибудь его или мои знакомые. Иначе он просто не стал бы говорить мне прямо в университете, во всеуслышание, во сколько за мной зайдет.
Рядом с ним у меня в голове странно пустело. В том плане, что лишних и противных мыслей там не водилось хотя бы некоторое время. Точно так же забывалась на время и гадостная
