style="font-size:15px;"> – Лебёдка, – заметил Икарий. – Слишком быстро, чтобы было иначе.
Маппо поморщился – боль вернулась к плечам, затем сказал:
– Ты ждал чего-то другого, я так понимаю.
– Тесем, – проговорил Икарий, глядя, как жрец скрылся в окне. – Храм исцеления. Чертог отшельнического созерцания, хранилище свитков и книг. Ненасытные монахини.
– Ненасытные?
Ягг взглянул на своего друга и приподнял брови.
– О да.
– Какое тяжкое разочарование.
– Весьма.
– В таком случае, – заметил Маппо, когда верёвка снова упала вниз, – я думаю, что отшельническое созерцание помутило ему рассудок. Война с бхок’аралами и шепотки бога, которого иные и самого считают безумным…
– Но здесь есть сила, Маппо, – тихо сказал Икарий.
– Точно, – согласился трелль, подходя к верёвке. – Когда мул скрылся в пещере, там открылся Путь.
– Тогда почему же верховный жрец им не воспользовался?
– Сомневаюсь, что мы сможем получить простые ответы у Искарала Прыща, друг мой.
– Держись покрепче, Маппо.
– О да.
Икарий вдруг протянул руку и положил ладонь на плечо Маппо.
– Друг мой.
– Да?
Ягг хмурился.
– У меня не хватает стрелы, Маппо. Более того, на моём мече кровь, а на тебе я вижу ужасные раны. Скажи, мы с кем-то дрались? Я… ничего не помню.
Трелль долго молчал, а затем сказал:
– На меня напал леопард, когда ты спал, Икарий. Тебе пришлось использовать оружие. Я не думал, что об этом стоит упоминать.
Икарий нахмурился ещё больше.
– И снова, – медленно прошептал он, – я утратил время.
– Ничего ценного не потерял, друг мой.
– Иначе ты сказал бы мне? – В серых глазах ягга отразилась отчаянная мольба.
– Зачем бы я молчал, Икарий?
Глава третья
Красные Клинки были в то время самой многочисленной из промалазанских организаций, которые появились на оккупированных территориях. Члены этого воинственного квазикульта рассматривали себя как сторонников прогресса, принимавших ценности объединения в Империю, и печально прославились жестоким прагматизмом по отношению к более консервативным соотечественникам…
Илем Траут. Жизнь покорённых
Фелисин неподвижно лежала под Бенетом, пока он с последним содроганием наконец не кончил. Отодвинувшись, он ухватил в пятерню её волосы. Под слоем грязи его лицо покраснело, а глаза блестели в свете лампы.
– Ты ещё научишься получать от этого удовольствие, девочка, – сказал Бенет.
Волна чего-то дикого всегда накатывала после того, как Фелисин оказывалась под ним. Она знала, что это пройдёт.
– Наверняка, – ответила Фелисин. – Он получит
