с маленькими окошками.
Она шла, не оборачиваясь, и Антону показалось, что она больше не вернется.
Вода так и продолжала течь из шланга, Антон перешел к другой яблоне и стал ее поливать, потом к соседней, дальше шланг уже не протягивался. Минут через десять, не зная, что ему делать с водой, он положил шланг так, чтобы вода текла в сторону от дорожки, хотя бы просто на траву, попадая сразу на две яблони, и пошел в ту сторону, куда только что ушла его жена, точнее, женщина, которая когда-то была его женой.
В нерешительности остановившись перед дверью в белое здание, Антон достал телефон и позвонил Нике:
– Дочка, в общем… я тут маму видел…
– Ушла? – кратко спросила Ника.
– Она… Да, но она сейчас придет.
– Не придет, пап, выходи.
– Хорошо. Я скоро.
Антон медленно шел вдоль окон, не заглядывая в них. Может быть, там кельи монашек? Или какие-то помещения, в которые тоже не стоит заглядывать. Что еще тут может быть? Он пробовал читать о монастырях, через некоторое время, когда Анна ушла, но про этот монастырь подробно написано не было. Построен в семнадцатом веке, заброшен в двадцатых годах, ни складов, ни фабрики, ни клуба в нем не было, стоял разоренный, со снятыми крестами, в девяносто шестом началось освоение его заново. Два года назад туда ушла его Анна, чтобы утешить свою боль, которая не проходила и не утихала. Его мать просила сфотографировать монастырь, просто чтобы представлять, где теперь Анна, но Антон решил внутри территории не делать снимков. Он же не праздный турист. Он… Кто он? Родственник монахини. Для всех – брат, а на самом деле муж. А муж – это родственник? Если есть общие дети, то да, родственник. Как-то раньше он вообще о таком не думал. Жизнь шла своим чередом и неплохо шла. Все получалось, и работа, интересная, которая к тому же могла прокормить семью, и прекрасная семья. Сын, дочь… А два года назад все пошло под откос. Почему, за что… Его слабая вера в Бога еще больше пошатнулась. Слов «испытаний по вере и по силам» он не понимал и никогда, наверно, уже не поймет. Жестоко и странно. Значит, кто в Бога не верит, того и не испытывают? Что за ерунда. Тому и испытаний не шлет, тому, значит, по определению живется лучше. То есть, если продолжать логический анализ – не верь, и ни испытаний, ни лишений тебе не будет. Что тебя испытывать, ты и так слаб. Логика и размышления в вере не нужны, а Антон по складу своего ума не может не размышлять и не искать логику. Ну и как ему быть?
А конкретно сейчас – как ему быть?
Он столько раз представлял себе этот разговор. Ему казалось, что от встречи с Анной многое должно измениться. Не может же она вечно оставаться в монастыре. Тем более настоятельница просто и ясно сказала ему, что до пострига Анне еще очень далеко. А значит, до мира близко, значит, он должен уговорить ее вернуться. Потому что и ему, и, главное, их дочери Анна нужна дома. Возможно, она сама этого не понимает. Она не знает, насколько она им нужна. Антон все это собирался ей сказать. А она ушла, не вымолвив с ним и двух слов. Возможно, боялась, что он отговорит ее, что напомнит
