в его прогнозах. Так ли это, что со смертью диктатора, произойдет коренное изменение в советском руководстве? Престанут ли сейчас Советы воевать с евреями, как с нацией?
“Я не думаю, что в России произойдут глубокие изменения”, – говорит она Израилю. А он взволнованно машет рукой: “Смотри, исторические изменения произошли. Теперь будут искоренены мелкобуржуазные проявления советской власти, которым поклонялись левые в кибуце”.
Антисемитский дух, царивший в клике Сталина, по мнению Израиля, будет оставлен. Политика нового советского руководства стремится к миру. Отсюда Израиль делает вывод, что Советский союз изменит свое отношение к сионизму. Во всяком случае, признает национальные интересы еврейского народа.
От внешних дел их беседа переходит к делам внутренним. Израиль говорит о консолидации политических сил в Бейт Альфа и в других кибуцах “Ашомер Ацаир”, она же довольна тем, что большинство лидеров кибуца Зореа – вне политики, не считая отдельных социалистов, таких, как Герман Герсон. Ведь большинство кибуцников выросло в Германии, воспитываясь в духе умеренных сионистов. Цель их была – изменить мир трудом. Наоми обжилась в атмосфере этого кибуца, в обществе, где большинство любит читать книги и слушает классическую музыку.
Долгие часы, которые она проводит в Бейт Альфа, открывают ей мир своего друга. Он черпает душевные силы от поколения своих учеников. До сих пор они собираются вокруг него, получая поддержку от его нестандартного подхода к окостеневшим идеям, его сопротивления конформизму, господствующему в кибуцах. В их мышлении проявляются первые признаки раскованности мысли, отметающей запрет на собственное мнение и право их выражать публично, на право – быть интеллектуально свободным в поисках истины.
Огорчает Израиля то, что его поколение не в силах отказаться от устаревших ценностей, замкнуто, нетерпеливо. Оно не подпускает молодежь к принятию решений.
“Прислушивайтесь к собственному сердцу, боритесь за неотъемлемое право на образование и приобретении профессии”, – говорит он им, и они чувствуют правоту его слов.
Здравствуй, Наоми,
Я продолжал нашу беседу и после твоего отъезда. Ты воистину мой душевный собеседник. Думаю, ничего в этом плохого, что я беседую с тобой в твое отсутствие.
Я размышлял над сложностями, которые возникли у тебя в работе над большим твоим повествованием. Ты сказала: “Получился у меня философский трактат вместо описания любви”.
Не знаю, что ты написала, но истина в том, что всякая проблема любви в литературе и есть социологическая и философская проблема.
Тема любви вечна. Тяга двух людей к единению души и тела сексуально заложена во все живое. И в то же время – в человеческом обществе – с момента возникновения семьи – любовь стала основой этой простейшей ячейки, на которой и основано это общество. Два человека со своими потомками
