желании репатриироваться?
Белла – реальная его подруга-еврейка. С ней связана его судьба. Она – символ Движения, с которым он связан, будучи евреем. С Беллой у него земная связь, явно не отличающаяся избытком той изысканной культуры, проистекающей из богатства.
Не то – Эдит. Она – символ чистейшей женской красоты, представительница той буржуазной культуры, к которой, вопреки ему самому, тайно тянется сердце Ласкера.
Выбор между двумя женщинами, надежда связать свою судьбу с Эдит, это, по сути, выбор между двумя судьбами. Это – скрытая надежда спастись от еврейской судьбы, то есть от неизбежной пролетаризации, потери возможности войти в мир изысканности и душевной красоты, каким представляется ему мир Эдит, спастись от коротко остриженной, крепкой телом, Беллы, принадлежащей к миру, который требует от нее репатриации.
В этом смысл той внутренней борьбы, любовных страданий и угрызений совести героя в двух частях твоего повествования.
И ничего странного нет в том, что немного философии прокралось в историю любви.
Надо сказать, что социальная проблема заботит и Эдит. И она хотела бы освободиться от уз общества. С одной стороны, ее тянет к здоровому германскому обществу, стоящему на твердой реальной почве, хотя она и осознает его грубость и неотесанность. С другой стороны, она испытывает неприязнь, иногда, до отвращения, к типу еврея, каким представляется ей Ласкер, и в то же время, тянется к нему, ибо он чем-то выделяется из общей среды, и к тому же еврей, как и она. Эдит не чувствует себя ни еврейкой, ни немкой. Она связана с изысканной культурой, в которой воспитывалась, и которую отвергает, ибо сама себя чувствует отвергнутой.
Такой видится мне ситуация, как постороннему наблюдателю. Так я разговаривал с тобой в твоем отсутствии. И мне бы очень хотелось продолжить наш разговор. Может, я в чем-то ошибаюсь, за что прошу прощения.
Хорошо с тобой разговаривать. Ты умеешь слушать и понимать даже то, что скрыто в молчании. Время от времен, в нашем соприсутствии возникает нечто общее для нас обоих, некая равная заинтересованность, именно то, что связывает двух собеседников.
Странно. Хотел здесь завершить письмо и поставить точку, но тут вспомнил, что ведь только вчера мы расстались. А показалось мне, что прошли недели. И беседа эта длится через далекое расстояние. Столько событий произошло.
Вчера у нас был Яков Хазан. Разговор продолжался до трех часов ночи. Бурный спор с нашими левыми оппонентами. Утром я с трудом проснулся и побежал на автобус, чтобы успеть в Гиват Хавиву. Здесь иной мир, новые люди. Курсы. Съезд руководителей строительства в кибуцах. Беседы с людьми о ситуации в кибуцах. И – книги, книги, книги. Проблемы учебы в школах. В моей комнате жалюзи были опущены, было сумрачно и прохладно. Комната была убрана. В классном помещении тоже все сверкало чистотой, все было готово к приему людей. Но вчера, ранним утром, я успел повздорить с какими-то,
