открывается твой не заёмный, самостоятельный стиль, так, что твой иврит не так прост, как видится на первый взгляд. Ты нашла нечто в духе этого языка и весьма искусно пользуешься этим открытием. Кстати, и твой разговорный иврит звучит, как будто ты родилась здесь, в Израиле, и поэтому я остерегаюсь его править, а иду у него на поводу. Надеюсь, он меня не предаст.
Хорошо, Наоми, что врач заставляет тебя отдохнуть. И у меня при нашей последней встрече создалось впечатление, что ты похудела. Отдыхай, девочка, может, и размышления твои просветлеют. Посещу тебя, как только выдастся свободная минута. Поговорим обо всём. А пока отставим в сторону все колебания. Вернемся к нашим трудам. Я кружусь, как лунатик, между периодами еврейской истории в своих лекциях.
Твое письмо вернуло мне покой. Ты в этом деле мастер, Наоми, проста и открыта. Есть у нас с тобой нечто общее в судьбе и в ностальгии наших сердец. Для меня в настоящем это открытие бесценно. Жму твою маленькую ладонь, Наоми, и шлю тебе всё, что нацарапал на бумаге в последние дни. Это твое. Ничего не скрою от тебя и не утаю.
Утро. Еще немного, и впрягусь в работу. Эта легкая утренняя беседа с тобой возвращает мне свободу, хорошее настроение и желание работать. Я бы хотел тебе помочь, дать все, что тебе необходимо, понести тебя на своих плечах ко всему, к чему ты хочешь дойти, почувствовать, что, когда ты со мной, шаги твои верны, путь правилен, никаких неверных отклонений. Дух наш крепок, ибо мы оба понимаем, что это такое – быть вместе. И будь, что будет, Наоми, это “вместе” еще так молодо, по сути, однодневка, и ему еще предстоит пройти много испытаний. Но если даже один день может испепелить зноем или сковать морозом – благословен мой навигатор, и хорошо знать, что он существует, и есть кто-то, кто хранит его.
Я записал для тебя все, что пришло в голову. Шлю тебе с Элиэзером Беери, который еще сегодня вернется в “Зореа”.
Всех благ и, главное, здоровья,
твой
Израиль
Сыны человеческие любят предаваться фантазиям, согласно своему нраву, характеру, темпераменту. Израиль размышляет: чтобы снять напряжение, преодолеть страхи, восполнить недостающее, предаться развлечениям, рядовому человеку необходимо восполнить реальный мир воображаемым миром. Но воображение этой молодой женщины весьма отличается от воображения обычных людей. Ее воображение – вовсе не разнообразные фантазии, сердечные мечтания или желания. Она наблюдает реальность, так, как смотрят через увеличительное стекло, пока станет виден не сам предмет, а то, что за ним скрыто. Такой талант редок. Он видит, как она стремится найти во всем глубинную сущность и выразить ее так, чтобы это стало понятно каждому. Как человек искусства, не позволяющий себе никаких скидок, она все время стоит перед нелегким выбором.
Он поучает ее: “Не втягивайся слишком в это дело. Слова художника вовсе не слова Бога живого. Ты можешь неправильно истолковать реальность и, тем самым, исказить ее”.
Некий новый внутренний мотив возникает в нём. Всё
