и сверкнувшая перед их глазами шпага заставили солдат освободить пленника.
Это был капитан де Катина. По окончании утренней службы он вышел на террасу и внезапно оказался свидетелем столь постыдной сцены. При виде старика он вздрогнул и, выхватив из ножен шпагу, бросился вперед так яростно, что гвардейцы не только бросили свою жертву, но один из них, пятясь от угрожающего клинка, поскользнулся и упал, увлекая за собой товарища.
– Негодяи! – гремел де Катина. – Что это значит?
Гвардейцы, с трудом поднявшись на ноги, казалось, были смущены.
– Разрешите доложить, капитан, – проговорил один из них, отдавая честь, – это гугенот, оскорбивший королевскую гвардию.
– Король отклонил его просьбу, капитан, а он топчется на месте, – добавил другой.
Де Катина побледнел от бешенства.
– Итак, когда французские граждане приходят обращаться к властителю их страны, на них должны нападать такие швейцарские собаки, как вы? – закричал он. – Ну, погодите же.
Он вытащил из кармана маленький серебряный свисток, и на раздавшийся резкий призыв из караулки выбежал старый сержант с полудюжиной солдат.
– Ваша фамилия? – строго спросил капитан.
– Андре Менье.
– А ваша?
– Николай Клоппер.
– Сержант, арестовать Менье и Клоппера.
– Слушаюсь, капитан! – отчеканил сержант, смуглый поседевший солдат, участник походов Конде и Тюренна.
– Сегодня же отдать их под суд.
– На каком основании, капитан?
– По обвинению в нападении на престарелого почтенного гражданина, пришедшего с просьбой к королю.
– Он сам признался, что гугенот, – в один голос оправдывались обвиняемые.
– Гм… – Сержант нерешительно дергал свои длинные усы. – Прикажете так формулировать обвинение? Как угодно капитану…
Он слегка передернул плечами, словно сомневаясь, чтобы из этого вышло что-нибудь путное.
– Нет, – сообразил де Катина, которому вдруг пришла в голову счастливая мысль. – Я обвиняю их в том, что они, бросив алебарды во время пребывания на часах, явились предо мной в грязных и растерзанных мундирах.
– Так будет лучше, – заметил сержант с вольностью старого служаки. – Гром и молния! Вы осрамили всю гвардию. Вот посидите часок на деревянной лошади с мушкетами, привязанными к каждой ноге, так твердо запомните, что алебарды должны быть у солдат в руках, а не валяться на королевской лужайке. Взять их! Слушай. Направо кругом. Марш!
И маленький отряд гвардейцев удалился в сопровождении сержанта.
Гугенот молча, с хмурым видом, стоял в стороне, ничем не выражая радости при неожиданно счастливом для него исходе дела; но когда солдаты ушли, он и молодой офицер быстро подошли друг к другу.
– Амори, я не надеялся видеть тебя.
– Как
