Естественно, что понимание роли того или иного слоя интеллигенции и отношение к нему было у Достоевского различным. Иногда под интеллигенцией он имеет в виду все образованное общество, «интеллигентных русских», которые «…служили и служат мирно в чиновниках, в казне или на железных дорогах и в банках, или просто наживают разными средствами деньги, или даже и науками занимаются, читают лекции…»[39].
Достоевский считает, что интеллигентное образованное сословие не может быть поставлено выше народа и стать для него идеалом. «Вряд ли мы столь хороши и прекрасны, чтоб могли поставить самих себя в идеал народу и потребовать от него, чтоб он стал непременно таким же, как мы»[40]. Отношение Достоевского к человеку из простонародья не односложно: оно и позитивно, и негативно[41], выражает его реальные и потенциальные черты, оно эмпирично и характеризует человека с позиции идеала[42]. Этот ракурс наиболее интересен. «В русском человеке из простонародья, – писал Достоевский, – нужно уметь отвлекать красоту его от наносного варварства». Необходимо судить о нашем народе «не по тому, чем он есть, а по тому, чем желал бы стать»[43]. К чертам идеала русского человека Достоевский относил: простодушие, честность, искренность, «широкий всеоткрытый ум», «смиренность», «незлобие», братское стремление к воссоединению людей, «всемирность», свободолюбие, милосердие, готовность к служению людям и обществу, жажду правды. Достоевский подчеркивал религиозные и монархические компоненты в народном сознании[44]. По-настоящему понять народ, проникнуться народной правдой не так-то просто, для этого недостаточно чисто интеллектуальных усилий. Необходимо определенное переживание, испытание, своего рода экзистенциальное потрясение. В рассказе «Мужик Марей» из Дневника писателя Достоевский вспоминает, как во время своего пребывания на каторге он был свидетелем безудержного разгула, пьянства, драк до смертоубийства заключенных. Эти сцены невыносимо угнетали его: «Никогда не мог я вынести без отвращения пьяного народного разгула».
Примириться с этими необразованными людьми, избавиться от ненависти к ним Достоевскому помогло воспоминание детства. Будучи девятилетним мальчиком, испугавшись волков, он подбежал, ища помощи, к крепостному мужику Марею, пашущему на лошади поле. Участие, «нежная, материнская улыбка бедного крепостного мужика, его кресты, его покачиванье головой» запомнилось Достоевскому на всю жизнь. Он вспоминает: «Каким глубоким и просвещенным человеческим чувством и какою тонкою, почти женственною нежностью может быть наполнено сердце иного грубого, зверски невежественного крепостного русского мужика, еще и не ждавшего, не гадавшего тогда о своей свободе… И вот, когда я сошел с нар и огляделся кругом, помню, я вдруг почувствовал, что могу смотреть на этих несчастных совсем другим взглядом и что вдруг, каким-то чудом, исчезла совсем всякая ненависть и злоба в сердце моем.
Там же. С. 426.
Там же. С. 50.
«…Народ наш груб и невежествен, предан мраку и разврату, «варвар, ждущий света». Там же. Т. 13. С. 48.
См.: Крянев Ю. В., Моторина Л. Е., Павлова Т. П., Иванов М. А. Русская философия и святоотеческая традиция. Гл. 4. Идеалы Ф. М. Достоевского и святоотеческая традиция. М.: Изд-во МАИ, 2010.
Ф. М. Достоевский. Указ. соч. Т. 13. С. 48, 49.
Там же. Т. 13. С. 48–51, Т. 14. С. 439, Т. 14. С. 416–440, 485–487.
