закрытого города Адвеги. На стенах помигивали фонарики в строгом стиле, на низких потолках жужжали старые лампы, там же, на потолках, тянулись толстые трубы.
В довоенные годы этот огромный подземный город был одним из самых масштабных научных центров. Он был построен под землёй на территории лесопарка Завидово задолго до начала войны. Вход в город был закрытым, а проекты, которые здесь велись, являлись одной из самых ценных государственных тайн.
Адвега… Да, в Адвеге было всё – безопасность, еда, вода, лекарства и самое продвинутое научное и техническое оборудование, оставшееся здесь с довоенных лет, но самое главное – карантин. Вся Адвега, с самого порога гермодверей в тоннелях и до самого последнего уголка в самой дальней кладовке – всё это было зоной карантина. Это значило то, что здесь был чистый воздух, чистая вода и чистая еда. В зоне карантина не было ни единой зараженной радиацией частицы, и именно поэтому я могла здесь дышать. А так как здесь были лекарства и продвинутое медицинское оборудование – здесь меня могли лечить. И лечили.
Я застыла, и моё сердце глухо ухнуло куда-то вниз, когда Дэн перегородил мне дорогу, уперев руку в стену прямо перед моим носом.
– Воу-воу-воу, какие курочки тут нынче ходят, а, – протянул Дэн гадким голосом. Он быстро окинул меня взглядом сверху вниз. – Стручок и без охраны, надо же. Редкое явление. Что, мужиков цепляешь? Сразу скажу тебе по чесноку, они и за бесплатно не согласятся.
Я почувствовала, как начинают гореть мои скулы – от стыда и раздражения. Но стыд и раздражение – это всё мелочи. Страх. Меня резал страх – ледяной и пронзительный. Он резал меня настолько сильно, что у меня подгибались колени. Я была готова к порции унижений, но боялась другого – Дэн был пьян, как и двое его дружков, а это значит… ничего хорошего это точно не значит.
– Ну, что примолкла, стручок? – протянул Дэн.
Они так называли меня, Дэн и его приспешники – стручок. Это из-за того, что я была худощавой. На мгновение я закрыла глаза, ощущая, как немеет моё лицо, и какими влажными становятся мои ладони. Заметив моё состояние, пухлые губы Сухонина искривились в самодовольной ухмылке.
– Оставь меня в покое, Денис, – хрипло проговорила я, вжимаясь в стену.
– Что ты там пропищала, стручок? – нагло протянул Сухонин.
– Ничего, – прошептала я, сжимая от страха.
Я затравлено смотрела на Дэна, и так и видела пляшущий садизм в его глазах. Нильс, стоящий позади Дэна, страшно ухмылялся, разминая кулаки. Шарапов нервно поглядывал вокруг.
Я должна что-то придумать. Мне нужно как-то сбежать. Помощи-то поблизости негде искать. Неожиданно во взгляде Дэна мелькнуло что-то странное. Он вдруг сощурил глаза и чуть склонил голову набок, глядя на меня.
– А, что, стручок, может, развлечёшь нас? – медленно произнёс Сухонин, хладнокровно улыбаясь. Он махнул рукой в сторону Нильса и Шарапова. –
