и министра внутренних дел, и Генерального прокурора. Что, собственно, и происходило в последние годы.
Раздался звонок, Пафнутьев поднял трубку:
– Слушаю.
– Здравствуй, Паша, говорит Аркаша! – Да, это был Халандовский, и Пафнутьев, услышав знакомый голос, весь как-то сразу воспрял – есть все-таки на свете люди, на которых можно опереться хотя бы на время телефонного разговора. – Как поживаешь?
– По-разному, Аркаша, по-разному.
– И ты не хочешь мне ничего сказать?
– Я хочу домой.
– И это все?!
– А тебе этого мало?
– Так ты ничего не знаешь?!
– Кое-что знаю, но, видимо, это не то, о чем ты хочешь сообщить?
– Только что передали по телевидению… Совершено покушение на Лубовского. Да, Паша, да! На того самого.
– И как это произошло?
– Взорвана машина. Хорошо так взорвана, Паша. Ребята не пожалели взрывчатки.
– Результат?
– Лужа крови, гора трупов… Но уцелел ли сам Лубовский, не знаю. Сообщение было каким-то скомканным. Трупы есть, но сколько и как их звали при жизни, не знаю.
– Значит, Лубовский был в машине?
– Иначе бы она не взорвалась.
– Как ты узнал мой телефон?
– Паша! – укоризненно протянул Халандовский. – Ну нельзя же недооценивать друзей.
– Виноват.
– Я позвонил нашему городскому прокурору, и он все выяснил за три минуты. А знаешь, я бы тебе не помешал в Москве. У меня есть там кое-какие связи с братками… Они всегда знают что-то такое, что не известно нашим мудрецам. Я имею в виду мудрецов из правовых органов.
– Я уже начал знакомиться с этими мудрецами.
– А на мой вопрос ты не ответил… Я тебе нужен в Москве?
– Не помешал бы.
– Я могу это понимать как приглашение?
– Можешь, Аркаша.
– До скорой встречи, Паша. Завтра увидимся. Утром.
Халандовский положил трубку.
И тут же вошел Шумаков. Едва взглянув на Пафнутьева, он сразу понял, что тот знает о покушении.
– Тебе уже сообщили? – спросил он.
– Да.
– Кто?
– Аркаша звонил.
– Какой Аркаша? – спросил Шумаков, и Пафнутьеву вопрос не понравился. Его новый знакомый явно перешел некую невидимую границу, которая отделяет уместный и допустимый интерес от неуместного и недопустимого.
– Да так, шатается один по жизни. – Пафнутьев сделал неопределенный жест рукой. – Иногда помогает, иногда мешает, а в общем… – и Пафнутьев замолчал, сознательно замолчал.
– Из нашей конторы? – продолжал допытываться Шумаков, и эта настойчивость тоже не понравилась Пафнутьеву.
– Можно и так сказать, –
