момент, когда он расписывал мне, что умеет ходить по канату, и грозился устроить для меня показ, если я достану прочную веревку. Пришлось в тот день отказаться от этой затеи.
Но уже следующим утром все началось заново. Я опять поддразнивала его примером Поллини и, как мне показалось, переборщила и напугала его. Фрэнк сидел мрачный и злой, пока проводилась обычная уборка.
Тогда-то я и обнаружила его новые рубашки. Высказала ему все, что думала по этому поводу, и поняла, насколько необходимо поспешить начать действовать, если хотела, чтобы Луиза получила свой последний шанс в карьере.
Он начал с обычного бахвальства.
– Через неделю в это же время я уже буду в Манчестере. Вправлю им всем мозги. Расскажу, кем она была прежде. Конечно, Луиза сейчас выглядит уже не так эффектно, но я придам ей блеск в их глазах.
У меня сердце чуть не выпрыгнуло из груди, я была близка к тому, чтобы схватить кочергу и разделаться с ним сразу на том самом месте. В каком-то смысле так получилось бы даже лучше для всех.
Но я сдержалась. Зато продолжила трещать о Поллини и сумела заинтересовать его. Он даже решился показать мне простое сальто, а потом сделал вид, что ему больно, и я принесла Фрэнку сначала один стаканчик виски, потом второй.
Невероятно, но только сейчас, зная его уже столько лет, я вдруг поняла, что он совершенно не умеет пить. Две порции спиртного довели его до состояния полного отупения. А когда я уходила, он уже спал.
Это случилось в тот день, когда я второй раз поссорилась с Ма Поллини из-за крошек.
На следующий день я дала Фрэнку только один стаканчик алкоголя, причем заранее принесла его с собой. Своей маленькой служанке сказала, что это полезно для его здоровья, и она все восприняла как должное. У меня в доме постояльцы частенько наливали себе несколько капель для поправки здоровья.
Все оказывалось мне на руку. Накануне вечером он поговорил по душам с Латте и теперь даже слышать не желал об их талантах. Но я продолжала давить, не давала забыть о соседях.
– Если ты такой ловкий, пройдись колесом, – подначивала я. – Сделай самое простое колесо.
Фрэнк понял, что над ним смеются, подошел ко мне и вплотную приблизил свою физиономию мне к лицу.
– Не могу сделать это здесь, – сказал он. – Слишком мало места.
– Да тебе во всем мире места не хватит, старый ты лжец, – почти откровенно хохотала я.
Это его доконало. Он открыл дверь в коридор, чтобы иметь перед собой пространство, разбежался, но споткнулся. В итоге действительно изобразил нечто похожее на кривое колесо телеги, а затем рухнул вниз по лестнице, грохнувшись на площадку между чердаком и этажом, который занимали Поллини.
Ма Поллини вышла на шум, и я рассказала ей, что произошло. Как же она смеялась! Жаль, вы никогда не слышали смеха Ма Поллини! Она могла бы только на этом хорошо заработать в любом мюзик-холле. Слезы хлынули из ее глаз и потекли по обе стороны крупного толстокожего носа, при этом Ма сотрясалась всем телом. Она наделала столько шума, а Фрэнк так громогласно
