Сколько времени она провела неподвижно, она и сама не знала. Затем ей показалось, что с ее глазами что-то произошло – все стало белым, нестерпимо ярким, она резко развернулась и обнаружила, что находится прямо в круге падавшего сверху света яркого софита. Она осознала, что это к ней обращены чьи-то слова и что вокруг начинают плескаться волны смеха – свет ослеплял ее, и она инстинктивно попыталась встать со стула.
– Сиди! – прошептал Джон, сидевший напротив. – Для этого номера он всегда выбирает кого-нибудь из публики.
И тут она поняла – это был комик Шейк Б. Смит. Он разговаривал с ней, он спорил с ней – о чем-то, что казалось чрезвычайно смешным всем остальным, а ей самой казалось чередой отрывистых неразборчивых звуков. Ощутив шок от внезапно направленного на нее света, она сначала чисто рефлекторно постаралась сохранить на лице спокойствие, а теперь вот улыбнулась. Такая реакция была вызвана ее редкостным самообладанием. Эта улыбка была абсолютно бесстрастной, как будто она не заметила ни света, ни попытки подшутить над ее очарованием – всего лишь веселое изумление от того, что какой-то бесконечно далекий персонаж пытался острить, хотя его остроты могли бы с таким же успехом попытаться достичь Луны. Она больше не была леди – маска леди в такой ситуации показалась бы грубой, жалкой, или смешной; Сиротка всем своим видом демонстрировала, что полностью отдает себе отчет в своей недоступной красоте, и спокойно сидела во всем своем великолепии, пока комик не почувствовал абсолютное одиночество на сцене. По его сигналу софит внезапно потух. Момент был упущен.
Момент был упущен, комик покинул танцевальный зал, и снова послышалась далекая музыка. Джон склонился к ней:
– Прости, я и не предполагал… Но тут ничего нельзя было поделать! Ты держалась просто великолепно.
Вежливо рассмеявшись, она продемонстрировала, что инцидент исчерпан, затем вздрогнула, потому что за столиком на другой стороне теперь сидели только двое.
– Он ушел! – тут же расстроилась она.
– Не волнуйся, он вернется! Он должен вести себя как можно осторожней, сама понимаешь, скорее всего, он с одним из своих спутников ждет снаружи, пока опять погасят свет.
– А зачем ему прятаться?
– Никто даже не предполагает, что он в Нью-Йорке. Он здесь находится инкогнито.
Свет снова погас, и практически тут же из темноты возник высокий мужчина и приблизился к их столику.
– Позвольте представиться, – скороговоркой произнес он, обращаясь к Джону надменным британским тоном. – Лорд Чарльз Эсте, из свиты барона Марчбанкса. – Он пристально посмотрел в глаза Джону, чтобы убедиться, что тот оценил значительность имени.
Джон кивнул.
– Это должно остаться между нами – надеюсь, вы меня понимаете?
– Конечно.
Сиротка на ощупь нашла на столе свое нетронутое шампанское и залпом выпила
