и внезапно почувствовал: что-то в нем надломилось. Он бесцельно, медленно двигался по площади, тревожно прислушиваясь к возникшему в нем ощущению – впервые за несколько месяцев, не зная, куда себя деть. Ехать домой не хотелось – несколько дней добровольного заточения требовали перемен. В лагерь? Зачем? – Иосиф с ревностью и обидой подумал, что они прекрасно обошлись без него, даже не догадываясь, чего стоило Иосифу получить у герцога разрешение на их расселение. Да и к расспросам по поводу своего отсутствия Иосиф был сейчас совершенно не готов. Сделав несколько бесцельных кругов по Ратушной площади, он, для самого себя неожиданно, направил коня к ближайшей кнайпе[7].
В кнайпе, расположенной в полуподвале большого жилого дома, царил полумрак. Время только перевалило за полдень, но внутри оказалось неожиданно много народа: крестьяне – раскрасневшиеся на утреннем морозе, только что распродавшие на ярмарке свою нехитрую продукцию, недоверчиво оглядываясь, бережно развязывали заскорузлыми пальцами мешочки с серебром, требуя вино и капусту. Отдельно, шумно обсуждая последние новости, в бесформенных и закопченных кожаных фартуках, по-хозяйски расположились коренастые кузнецы и чеканщики, сжимая в пудовых ручищах кружки с глинтвейном[8]. В дальнем и темном углу, в стороне от основной публики, отличаясь одеждой и манерами, обедала четверка смуглых итальянцев – скорее всего купцы, приехавшие разведать обстановку в городе. В воздухе стоял густой запах тушеной капусты и вареного мяса. Это было как раз то, что сегодня нужно Иосифу. Он хотел побыть один, среди случайных, незнакомых людей, которым не было до него дела. Иосиф чувствовал, что помимо его воли внутри вызревает нечто неподвластное ему и не контролируемое им; нечто, способное если и не изменить его жизнь, изменить его отношение к ней.
Иосиф выбрал не очень чистый, но отдельно стоящий столик, как бы спрятанный в тени чучела огромного, во весь рост медведя, и заказал себе кружку горячего вина.
Морозы в этом году ушли рано. Был конец февраля, и еще холодное, но уже подающее надежды солнце подолгу задерживалось над городом, медленно, словно нехотя, уходило за лес, чтобы назавтра обязательно вернуться обратно. Стройка возобновилась. Люди, пережившие первую свою настоящую зиму, возвращались к жизни, оживая вместе с природой.
Весь последний месяц Иосиф бездельничал. Он практически не выходил из дома, много читал, подолгу, даже днем, отсыпался. Мириам, всегда со времени их женитьбы, видевшая мужа урывками, была вне себя от счастья и тревоги. Иосиф очень изменился: он стал более внимательным и терпимым; всегда умелый – стал еще ласковей в постели. Они подолгу гуляли в парке. Молчали. Мириам заглядывала ему в глаза, пытаясь понять причину произошедших в муже перемен. Иногда она не поспевала за ним, отставала, с тревогой и любовью глядя ему в спину. Иосиф продолжал шагать, глубоко погруженный в мысли или безмыслие, подолгу не замечая, что
Кнайпа – пивная.
Глинтвейн (Glühender Wein) – подогретое красное вино с сахаром и специями.
