Чтобы заранее наметить для себя путь, по которому ему предстояло проплыть примерно еще около двухсот метров, Николай указал рукой нужное направление. Он отправится не вдоль скалистого берега, а напрямки к тому месту, где рельеф наступал на водоем, почти до самой средины разделяя его надвое, и, по обе стороны от себя образуя нечто вроде двух различных озер. Этим самым он значительно сократит время своего пребывания почти в ледяной воде и избежит неминуемой гибели… Словно рука помощи, протянутая свыше, береговая коса стрелой вонзалась в зеркальную гладь. С течением времени вода подтачивала ее основу и методично разрушала, пытаясь, раз и навсегда поглотить, затянув в бездонную пучину. Но окончательно ей это до сих пор так и не удалось. Она, по-прежнему, была все также несокрушима и примерно на полметра, а местами и более того возвышалась над водой. Для Николая она являлась своеобразным остовом спасения, на который еще никогда не ступала нога человека.
Юрский, наконец, почти достиг твердокаменного гребня. По разные стороны от него прямо из воды повсюду торчали островки. Николай без труда взобрался на один из них. Вздох облегчения вырвался у него из груди, когда он без сил повалился на гладкую и скользкую, как лед, глыбу площадью, примерно, около шести квадратных метров и тут же уснул.
Глава вторая
1
Наутро рота солдат выстроилась на плацу. Собаки в возбуждении громко гавкали, ожидая того момента, когда, взяв верный след, и, едва сдерживаемые кинологами, ринутся погоню за беглецами… Зэки в лагере меж собой шумно обсуждали предстоящий спектакль.
– Захомутают их! Век воли не видать, враз захомутают! – утверждал один.
– Ну, уж, это кому больше халявы достанется, тот того и поимеет! – возражал другой. – Тайга – это тебе не тараканий геморрой!.. Есть где на дно залечь!
– Ты чо гонишь? – встревал в бесполезный спор третий. – В бородатой все норы и шлепалы считанные! По ним мусорня любого беглого вычислит!..
Известие о бегстве Людоеда и Самосвала и зверском убийстве караульного на лесоповале, основательно встряхнуло жизнь в лагере. Одного лишь осужденные не понимали до конца: почему тюремный начальник не выслал погоню вслед беглецам незамедлительно и предпочел сделать это лишь на следующий день. «Что – это: дурь ментовская или Сахар спецом воровским ногам разбег дал, чтобы их умаять, а потом в угол загнать?» – недоумевали уголовники. Но этот вопрос повис в воздухе, поскольку, по вполне понятным причинам, вряд ли, кто-то, даже из отъявленных мазуриков смог бы ответить на него что-либо вразумительное. Сахар прекрасно понимал, что, пока не изловит беглецов, разговоры на эту тему еще долго не исчерпают себя. Поэтому Леонид Мартынович горел неизбывным желанием, которое заключалось в том, чтобы поскорее схватить убийц несчастного караульного и раз навсегда закрыть
