в подробности. Осмысление, похоже, закончено, и информация о землянах заняла нужную ячейку в его работе над будущим мира, если я вообще правильно понимаю то, что он делает. Что-то подозрительно быстро. Неужели мы такие неинтересные, или это просто побочное исследование? Надеюсь, он понимает, что я – не самое лучшее, что у нас есть, иначе земную цивилизацию ждет плачевный исход.
На лице у Чистого появляется подобие улыбки – губы его при этом пребывают почти в неподвижности, но мимика щек позволяет подозревать именно эту эмоцию.
– Спасибо, – произносит он.
Мне не слышится в этом никакой искренней благодарности. Вроде как «спасибо за внимание, вы свободны». Но почему Виктор давится и кашляет позади меня, словно поперхнулся? И тут я осознаю: Чистый поблагодарил меня на идеальном русском.
– Вы понимаете по-русски?!
– Не понимаю, – шелестит он, – понимать это слишком долго. Я знаю пока только все ваши слова.
Но я не вижу на его шее автопереводчика, а руки у него не светятся, они так же сложены на груди, и, похоже, у него нет никакого коммуникатора. Да и вообще, откуда ему знать, какой из земных языков – мой родной? Однако сейчас надо спросить главное, раз уж со мной говорят.
– Вы не боитесь… – я невольно сама перехожу на русский, – не боитесь этих тварей… то есть мутантов?
– Они не живые, – следует ответ. – Я их не понимаю и не вижу.
– Неживое не движется! – возражаю я. – Вот, например, звери…
– У живого есть душа. У этих она погибла, а движется только тело.
– А, знаю, зомби и так далее. А я… я все равно… мне страшно, когда они приближаются. Они ненавидят меня… вас… Разве вы не знаете? Не чувствуете?
– Ненавидеть способно только живое, – возражает он мне по-прежнему на чистейшем русском. – А их больше нет. Они виноваты не больше, чем камень или гроза. Ты боишься грозы или камня? Ненавидишь их? Они тоже приближаются и могут тебя убить. Мы не можем думать об этом, иначе нам некогда будет учиться понимать живое.
Глупости, думаю я. Конечно, они ненавидят. Иначе что я тогда ощущаю?
– Но я… я же чувствую! Я их слышу! Они…
– Зеркало тоже смотрит, – непонятно отвечает Чистый.
На его лице снова появляется подобие улыбки, и я понимаю, что разговор закончен. Он не двигается с места, не делает никакого знака, но фокус его глаз больше не направлен на меня, его взгляд ушел.
Я пячусь назад, врезаюсь в Виктора, который стоит ближе всех, готовый меня защитить. Он берет меня за руку и решительно отводит подальше от общих глаз. Все тоже расходятся: представление закончено. Глупая земная девчонка помешала Чистому в его сложном великом деле, требуя от него благодарности, и он даже снизошел до разговора с ней, практически объяснив, что в ее услугах вовсе и не нуждается. И вообще, извините, сильно занят.
Красная, я стою чуть в стороне от своих, не прислушиваясь к обсуждению. На Питера я не гляжу, но уверена, что он нарочно не сводит
