между Россией и Израилем», а во вторую очередь «рост торговли между двумя странами». Вопрос о советском еврействе не был включен в повестку дня» (Д-р Джеффри Мартин, Натан Герцль, Слабость к России (израильские левые и русское еврейство», Иерусалим, 1996)
Видимо, пока еще Голда помнила наставления Моше Шарета: дипломат это человек, который дважды подумает, прежде чем ничего не сказать…
Тем более, что в конце 1948 года Госдепартамент направил в Иерусалим своего человека, чтобы выяснить – не стал ли Израиль «красным государством»….
А Шарет действительно постоянно демонстрировал полное отсутствие интереса к положению советских евреев.
Посол Израиля в США и ООН Аба Эвен только и делал, что давал расплывчатые обещания.
Помощник Голды Намир был достаточно осторожным, чтоб не сказать боязливым (впрочем, Залман Шазар, которого Громыко не захотел видеть в качестве израильского Посла в СССР именно так и сказал про Намира – «боязливый», осмелел он только тогда, когда буквально зубами вырвал семью своей сестры из Советского Союза).
Но Голда действовала иначе. Во всяком случае, в тот период.
…Вообще, 1948 год оказался если не роковым, то возможно самым трудным в жизни многих людей.
1948 год в Иерусалиме ли, в Москве – все предметы вырастают до небывалых размеров. И в Москве и в Иерусалиме холодно. В Иерусалиме – огромные
очереди за керосином – хоть немного надо было согреться.
Без особой нужды на улицы не выходили: город простреливался насквозь.
Не было воды.
Появилась новая профессия – водовоз. У цистерны выстраивались длинные очереди горожан.
По городу била иорданская артиллерия. Снаряды часто накрывали очередь…
Город был на грани голода. Евреи в осаде варили суп из дикорастущих корней…
А Тель-Авив и тогда был очаровательно легкомыслен. В кафе «Штрох» подавали омлет с зеленым салатом. Можно было взять баночку сметаны. Здесь назначали друг другу свидания. Отсюда собирались в кино…
Молодежь воевала. Родину и правду готовы были защищать любой ценой…
История не имеет аналогов тому, что в те годы происходило в Израиле. С 1949 по 1950 год население страны удвоилось. Это тот случай, когда факты затмевают воображение.
В 1949 году 25000 европейских евреев приехали из кипрских лагерей. Надо было видеть эти лагеря, симметрично расставленные слепые, без окон бараки. Все молчит, и день ползет вдоль лагерных дорожек от барака к бараку.
75000 прибыли из немецких и австрийских лагерей перемещенных лиц. Один из них, бывший узник Освенцима рассказывал: бывает так, припадет несчастный к краю своей нары, остервенело, яростно кусает доски, и зубы, страшно торчащие изо рта, крошатся и падают с легким стуком на твердую землю, утоптанную тысячами ног. А он, уже совсем беззубый, кусает доску, кусает пустой челюстью.
