Он видел всех еще до того, как вы оказались здесь. Он знал ваши истории.
ФЕЛИСТРАТОВ А вас?
ДЕДОВ А меня он не видел никогда. Я уже был с ним, когда он научился видеть.
ФЕЛИСТРАТОВ Кто мы? люди?
ДЕДОВ И да, и нет.
ФЕЛИСТРАТОВ Вы совсем запутали меня.
ДЕДОВ Нет, я не путаю вас. Я сейчас объясню. и все тебе станет ясно. Не составит для тебя, медика, труда. Мы – ничто иное, как «голоса». Вы же знаете, что такое «голоса»? Вы ведь практиковали с Виктором Хрисанфовичем? Беседовали с пациентами, лечили, писали труды. «Голоса» – опора или смерть больного, то что внутри, то, что есть его вторая суть, вплоть до внешности.
ФЕЛИСТРАТОВ (Печально.) Я знаю, что такое «голоса».
ДЕДОВ Так вот, мы и есть они. Поведай вы миру о своих наблюдениях, вашим трудам цены бы не было. Рассказывая о нас, вы невольно рассказывали бы и о нем. Он – это мы. Без нас он – нечто другое. Хуже, лучше – не знаю, но другое. Каждый человек уникален. Нет двух совершенно похожих людей, даже если они находятся одновременно в утробе матери.
ФЕЛИСТРАТОВ Значит ли это, что все содеянное?..
ДЕДОВ И не содеянное.
ФЕЛИСТРАТОВ И не содеянное им, это мы?
ДЕДОВ Точно так, милый Володя.
Дедов морщится, прикладывая руку к сердцу.
ФЕЛИСТРАТОВ Да, да, да, да, да.
ДЕДОВ Теперь ты начинаешь понимать?
ФЕЛИСТРАТОВ Кажется, понимаю. Но ведь теперь Кандинского нет. Он мертв. Он покончил с собой.
ДЕДОВ Это, Володя, сложно и для меня.
ФЕЛИСТРАТОВ Если он покончил с собой, а он – это все мы, выходит мы и виновны в его смерти? Выходит, кто-то желал его смерти и привел его к ней.
ДЕДОВ Теперь я отчетливо вижу, что ты начинаешь многое понимать.
ФЕЛИСТРАТОВ Господин Дедов, коль скоро вы знаете очень много, а может быть все, что связано с жизнью Виктора Хрисанфовича, вы можете знать и то, почему поступил он так?
ДЕДОВ А тебе хотелось бы разобраться в этом?
ФЕЛИСТРАТОВ Очень.
ДЕДОВ Предположим, ты знаешь все. Что это даст тебе? Станет ли тебе легче жить после этого?
ФЕЛИСТРАТОВ Здесь легкость не при чем. Легкости не было со мной никогда. А может быть я не знаю, что такое легкость.
ДЕДОВ Что, из любопытства?
ФЕЛИСТРАТОВ Какое же может быть любопытство, когда речь идет о покойном докторе?
ДЕДОВ Верно, ты не из любопытствующих. Однако я воздержался бы от подобного исследования. Мне не хотелось бы делать тебе больно.
ФЕЛИСТРАТОВ Боль – спутница моего существования. Так что мне не привыкать.
ДЕДОВ Могу ли я понимать твои слова таким образом, что ты настаиваешь на исследовании этого странного поступка?
ФЕЛИСТРАТОВ Я сформулировал бы это несколько иначе.
ДЕДОВ Но суть
