ты не в силах что-либо сделать. Я очень болен. Ты это видишь. Осталось недолго. Вот ты и останешься только между двух огней. Уже легче будет.
ФЕЛИСТРАТОВ Не говорите о смерти. Дурная примета.
ДЕДОВ Оставим. Поговорим о Кандинском. Не передумал?
ФЕЛИСТРАТОВ Нет.
ДЕДОВ Ну так. Позволь задать тебе еще один вопрос. Сам ты как думаешь, кто мог подтолкнуть Виктора Хрисанфовича к решению покончить с собой?
ФЕЛИСТРАТОВ Да, да, да, да, да.
ДЕДОВ Я не тороплю тебя. Ты можешь хорошенько подумать, посоветоваться.
ФЕЛИСТРАТОВ Арестов?
ДЕДОВ Почему Арестов?
ФЕЛИСТРАТОВ Ему было нехорошо. Он не любил людей. Он был зол на многих. И потом он хотел как-то изменить ситуацию. Ведь не случайно он единственный из нас пришел к решению попытаться вырваться? Он душил Владыко. Он разбил окно.
ДЕДОВ Все поверхностно. Все же ты молод, Володя, и советчики твои мало понимают в людях.
ФЕЛИСТРАТОВ Не Арестов?
ДЕДОВ Может быть, доктор Кандинский и был тем единственным человеком, которому Арестов по-настоящему был благодарен, которого Арестов любил. Он спас Арестова от неминуемой смертной казни. Запутавшийся в жизни Арестов не был негодяем. Много доброты и сентиментальности заключалось в этом странном человеке, но доброту свою он бережно прятал до самой смерти.
ФЕЛИСТРАТОВ Зачем?
ДЕДОВ Он уже не верил никому. Он часто встречал людей много хуже себя самого. Его часто унижали.
ФЕЛИСТРАТОВ Как же можно, пройдя через унижения, унижать других людей?
ДЕДОВ Это распространено среди людей. И потом, Володя, будучи медиком, ты не можешь не знать симптомов, свойственных падучей. Я имею в виду спонтанные вспышки гнева.
ФЕЛИСТРАТОВ Но он боялся.
ДЕДОВ Он слишком долго боролся за жизнь. Это стало привычкой, даже не привычкой, болезнью.
ФЕЛИСТРАТОВ Как же можно обозвать привычкой любовь к жизни?
ДЕДОВ Все есть в этом мире. Все может стать болезнью. Нужно быть внимательным. Арестов – решительность, твердость Кандинского.
ФЕЛИСТРАТОВ А Больц?
ДЕДОВ Больц – начало нежности, слабости, ошибок Кандинского. Любимое и любящее дитя. Нигде, Володя, Больц не чувствовал бы себя так уютно, так спокойно, как здесь.
ФЕЛИСТРАТОВ Мне кажется, он не был до конца порядочным человеком. Перед нелепой своей смертью он вел себя недостойно.
ДЕДОВ Он вел себя как Больц. Он и не мог бы вести себя иначе. Мало того, я был крайне удивлен, что испуг перед визитом Виктора Хрисанфовича мобилизовал его, подвинул на действие. Больц победил свою лень. Для него – подвиг.
ФЕЛИСТРАТОВ У него было двойное дно. Так думается мне.
ДЕДОВ Милый Володя, у каждого из нас двойное, тройное дно. Мы все не ведаем, что творим, при этом изобретая, фантазируя много. И Больц, и Арестов были необычными людьми. Они не походили ни на кого. Были яркими, как каждый из нас. Иначе доктор не оставил бы всех нас здесь. Сколько больных
