style="font-size:15px;"> – Ну да, Григорий, – усмехалась мать, нарочито картавя, – Григорий Шваб! Конечно же, не еврей!
Лиза говорила, что национальность не имеет никакого значения, но её никто не слушал.
То ли антисемитизм родителей оказался настолько лютым, то ли они не могли простить Грише, что он занял важное место в сердце дочери, и она стала менее управляемой и послушной, то ли их напугали чисто житейские соображения, что, женившись, Гриша пропишется к ним и начнёт со страшной силой претендовать на площадь, но мама с папой делали всё возможное, чтобы развести влюблённых.
Они запрещали Лизе видеться с Гришей, мама пугала, что подаст на него в суд за растление несовершеннолетних (Лизе ещё не исполнилось восемнадцати), ходила к начальнику курса и жаловалась на Гришу, просила принять меры, а когда поняла, что всё это бесполезно, пообещала нанять киллера. Кажется, это был уже процесс ради процесса – мама оказалась так потрясена неповиновением дочери, что решила настоять на своём во что бы то ни стало.
Но Лиза была счастлива, готовилась к полной перемене жизни и как-то ухитрялась пропускать домашние скандалы мимо ушей.
Иногда думала, как хорошо бы было, если бы родители приняли Гришу, и можно было бы всем вместе пить чай по вечерам, и, вместо того чтобы неприкаянно шататься по улицам, клеить, например, обои в кухне или натирать пол мастикой.
Но нет так нет…
Не так давно одна сотрудница рассказывала, что дочь хочет выйти замуж чёрт знает за кого, и она собирается костьми лечь, но расстроить этот брак. «У меня была похожая ситуация, – сказала тогда Лиза, – теперь жениха моего давно нет, а отношения с мамой испорчены навсегда».
Ребята говорили о свадьбе как о решённом деле, Гриша представил Лизу всем своим друзьям как невесту и маме написал, на ком женится, поэтому, когда пришло время тому, чего все девушки и хотят и боятся, Лиза не стала сопротивляться.
Всё случилось в общежитии, из романтики присутствовали только чистые простыни с надписью «Министерство обороны», и Гриша был не бог весть каким опытным любовником, но ему удалось сделать её счастливой.
Обоим казалось странным, что после этого им придётся расставаться, но обстоятельства пока были сильнее их. Лизе ещё не исполнилось восемнадцати, и зарегистрировать брак они пока не могли.
Наверное, можно было бы ей устроиться на работу параллельно с учёбой, снять самую дешёвую комнату и зажить своим домом, но она всё не решалась.
Стыдно теперь сказать, она не боялась труда, бедности и всего остального, но не хотела расстраивать родителей, оказаться в их глазах «неблагодарной дрянью» и «распутной девкой». Бедные молодые дураки, они думали, что впереди у них вечность, и щедро разбрасывались временем…
Решили дождаться Лизиного совершеннолетия, дата которого почти совпадала с Гришиным выпуском из училища, быстро пожениться и уехать к месту его службы. О том, что придётся
