я в одной пригородной больничке. Прекрасный летний денёк, солнце, пчёлы, все дела… Под окном перевязочной растёт слива, буквально усыпанная сочными плодами, и в голове нашей домовитой медсестры рождается мысль о пироге. Сказано – сделано. Интерн посылается в магазин за чем там надо, я рву сливы. Через час пирог готов, вкусный, как чёрт. И когда я сижу сытый и счастливый, вдруг заходит травматолог и говорит: а, пирог из слив сделали? С дерева, которое около перевязочной? Хороший урожай дало, не зря я весной под неё тазик гноя вылил. Как меня выворачивало, это ужас просто. Главное, умом понимаю, что никакого гноя там быть не может, а сердцу не прикажешь…
Руслан засмеялся:
– Да уж, брезгливость у докторов принимает порой причудливые формы. Я, например, не могу ликёры всякие молочные не то что пить, а даже видеть. И в магазин за мясом не хожу никогда.
– Со временем все врачи становятся немного сумасшедшими, – вздохнул Колдунов, – и по идее их надо освобождать от уголовной ответственности, как всех душевнобольных.
Руслан хотел что-то сказать, но зазвонил его мобильный.
Выслушав собеседника, он поднялся:
– Пойду, Александрыч! Очередной ночной «думал, что пройдёт».
– Видишь, зажимы просто так не падают. Удачи тебе!
– Ага, спасибо! – улыбнулся Руслан и спросил: – А ты здесь ночевать останешься? Если что, у меня в кабинете чистый комплект белья есть.
– Нет, сейчас зять за мной приедет. Хорошо иметь много детей, всегда кого-нибудь припахать можно под собственные нужды! – Деликатный Колдунов осёкся – видно, вспомнил, что Руслан с Христиной бездетные.
Руслан ушёл, прихрамывая чуть сильнее обычного, а Ян Александрович попросил у Христины ещё чаю.
Подав ему чашку, девушка хотела уйти, но Колдунов мягко придержал её руку:
– Посиди со мной, доченька. Ты сегодня прямо сама не своя. Что случилось?
Изо всех сил стараясь сдержать подступившие слёзы, Христина покачала головой: мол, ничего.
– Может быть, у тебя живот болит?
– Нет!
– А что тогда?
– Просто устала.
Сил хватало только на самые короткие предложения, и Христине захотелось, чтобы её срочно вызвали в реанимационный зал или ещё куда-нибудь – иначе, она чувствовала, её сопротивления хватит ненадолго.
– Может быть, тебе уволиться?
– Что? – Предложение Колдунова оказалось для Христины более чем неожиданным.
– Видишь ли, ты пришла к нам при трагических обстоятельствах, повинуясь благородному порыву души, – мягко принялся объяснять пожилой врач, – и я это понимаю. Но я понимаю и то, что молодая, красивая и, что немаловажно, умная женщина не должна гробить свою красоту и молодость таким образом.
Колдунов повёл рукой в сторону открытой двери.
– Если тебе так нравится медицина, поступай в институт, это ещё не поздно сделать.
