заблудишься в тумане посреди поля, то бываешь не только огорчён, а вроде, и рад: мир перестаёт существовать для тебя в прежнем виде; ты изолирован, вычеркнут из прежних размеров поля, дорог, всей округи… Ты один и совершенно свободен. Может, что-то подобное испытывает человек и в свой крайний срок на земле. Может, это единственное отрадное чувство – свобода от прежней жизни.
66. Погожие дни осени. Они будто для того и даются, чтобы испытал человек короткое тихое счастье перед долгой зимой. Только в это время жизнь кажется хрупкой, почти призрачной и совсем не принадлежащей нам.
67. Чего больше: беззакония или беспризорных диких мест по России? На тысячи вёрст лежит неприбранная, неприкаянная земля: вроде наша и вроде ничья; и взять нельзя, и власти о ней помнят как бы в полудрёме. Так и живём по отдельности: земля, леса, реки – сами по себе, а мы, люди, – тоже отдельно. И отдельно ото всех жила и живёт Москва, а в ней уж совсем обособленно ото; всех – Кремль и Белый дом. И у всех одна задача – выжить. Но беда в том, что каждый стремится выжить либо сугубо лично (лучший случай), либо за счёт другого, других. А согласного действия так и нет.
68. Прошло лето 97-го года. И опять ничего не случилось. Земные глашатаи пьяны, корыстолюбивы, немодушны…
Вот предзимье, первый снег, туман… Каплет в саду с яблонь, каплет и по всему лесу. Всюду, где валяется мёртвая листва под деревьями, стоит вкрадчивый смутный шорох – будто земля шепчет деревьям последнюю – древнюю молитву. А они стоят покорно как на исповеди, и слёзы сами капают у них на мёртвую лиственную плоть. И хочется постоять молча рядом, приобщиться хоть к их таинству: так оскудела и замкнулась душа.
69. До 1991 года страной управляла перезревшая компартия, теперь недозревшая комсомолия.
И вот страна ждёт, когда перелинявшие комсомольцы дозреют. Но что это будут за «фрукты» – никто не знает.
А пока хоть бы один приличный завхоз на всю страну!
70. Большевики воспитали особую категорию людей – советских. У нас даже академик очень часто похож на шпану, жулика. Почему бы? А иначе ему просто было не выжить и уж, конечно, не выйти в академики. Ему постоянно была нужна имитация серости, то уголовщины, то холуйства… Выход из этой нравственной комы ещё не освоен. Первые опыты могут быть со смертельным исходом. (Андрей Сахаров).
71. У большинства нашего населения главное впечатление от деревни: холодно, голодно, грязно. У иных: природа, тишина, покой. И редко у кого: хлеб, продовольствие, благосостояние страны.
Люди, проклявшие свои поля и крестьянство, не имеют права на счастливую и даже просто нормальную жизнь. Наше крестьянство первым проклял и начал уничтожать Ленин (как класс в революции «несознательный»). Однако большевики не стеснялись потом называть многие хозяйства: «Колхоз им. В. И. Ленина», совхоз «Путь Ильича» и т. п. Бывало ли где и когда-нибудь большее двуличие и бесстыдство?
72. У нас было столько гениальных людей, которым
